Цивилизация
Первым большим публичным выступлением новый министр культуры Александр Авдеев сразу показал, что он не художник не от мира сего, а по-прежнему политик и дипломат. Его речь в рамках «правительственного часа» в Госдуме оказалась не только вполне программной, но и политически грамотной. Два ключевых ее тезиса — привлечение к поддержке объектов культуры крупного бизнеса и необходимость дополнительных бюджетных ассигнований на культуру.
Просьбу удвоить культурные госрасходы министр мотивировал в том числе планами возрождения госзаказа в области кино. Уже со следующего, 2009 года, «важнейшее из искусств» на бюджетные деньги будет пробуждать в нации патриотические чувства.
На практике эти, сами по себе, возможно, и благие, намерения (во многих странах бизнес помогает объектам культуры, и господдержка киноискусства — не только отечественная традиция) могут обернуться весьма печальными последствиями. «Давайте сделаем президентами музеев богатых людей, видных общественных деятелей», — сказал министр, обращаясь к депутатам. В таком случае финансовые проблемы культурной отрасли, очевидно, будут решаться быстро и просто, как проблемы отрасли спортивной. Как пояснил Авдеев, наши спортивные федерации сегодня фактически «прикреплены к олигархам», и это позволяет развиваться российскому спорту.
Проблема в том, что, в отличие от стран Европы, в том числе Франции, где последние годы служил послом РФ министр культуры, у российской власти принципиально иные взгляды на участие бизнеса в благотворительности. На Западе «олигархи» вовсе не являются президентами музеев (и даже не всегда входят в состав попечительских советов) и финансируют их через различные фонды, деятельность которых открыта и прозрачна. Делается это на сугубо добровольной основе и в полной уверенности, что такая деятельность улучшает бизнес-репутацию, а значит, повышает капитализацию. Более того, во многих странах (в той же Франции) благотворительные взносы на культуру — выгодная вещь, поскольку филантропы получают вполне ощутимые налоговые льготы. Но даже при этом
многие богачи вовсе не занимаются никакой благотворительностью, ограничиваясь уплатой налогов в казну, — и никакая власть даже и не помыслит обвинить их в недостаточной сознательности и патриотизме. Не говоря уже о создании проблем бизнесу «несознательных» бизнесменов.
В России тоже есть опыт классической западной благотворительности: тот же «Интеррос», например, давно спонсирует Эрмитаж. Впрочем, вряд ли Авдеев имел в виду крупнейшие российские музеи — в них ситуация с финансированием более или менее сносная. Но есть и много не столь известных объектов культуры. И поскольку принуждение бизнеса к социальной ответственности под угрозой налоговых, пожарных и прочих проверок, вплоть до силового отъема активов — вполне устоявшаяся практика, то велика опасность своеобразного культурно-патриотического рейдерства, когда олигархов таким своеобразным образом теперь научат родину любить. Ну и к культуре приобщат заодно.
Кстати, пример со спортивными федерациями — из того же ряда. Их закрепляли за олигархами по принципу «добровольно-принудительного» финансирования, хотя иногда и в соответствии с личными спортивными пристрастиями. Впрочем, порой работа по финансированию «большого спорта» строилась и по иному принципу: например, Федерацию волейбола давно возглавляет вовсе не олигарх, а Николай Патрушев, ныне секретарь Совета безопасности и экс-председатель ФСБ. В принципе,
если сделать Патрушева или нового главу этой доблестной организации Александра Бортникова президентом какого-нибудь музея, у этого учреждения культуры в России вряд ли возникнут проблемы с финансированием.
А предложения Авдеева кажутся, скорее, заявлениями политика, а не пожеланиями человека культуры. И слова министра о необходимости снимать на бюджетные деньги патриотическое кино и сетования на то, что «телевидение не дает сегодня тех ценностей, которые должно давать,… а телеэкран замусорен низкопробной продукцией», вполне вписываются, прежде всего, в политический контекст современной России. И принуждение олигархов к благотворительности (при том, что великому множеству музеев и памятников культуры в России действительно нужна помощь) — вполне правильное идеологическое обоснование позиции Минкульта в сегодняшней России. Привыкнув хорошо улавливать «линию партии» на дипломатической работе, министр следует той же линии на культурном фронте.
Но пропаганда патриотизма произведениями искусства, кроме того, еще и хороший бизнес-проект.
Если в дополнение к госмонополизму на «патриотический заказ» Авдееву удастся выбить под это приличные деньги из казны, Минкульт вполне может стать своего рода госкорпорацией по культурным технологиям.
Неплохим бизнесом может стать и распределение культурных брендов между русскими богачами. Спонсировать Русский музей, пусть даже в коллективе других олигархов, многим не чуждым гламура капиталистам наверняка покажется престижнее, чем содержать картинную галерею никому неведомого уездного городка.
Потому, возможно, правильнее было бы попытаться убедить власть повышать финансирование культуры за счет растущих доходов бюджета и поощрять бизнес к благотворительности давно известными и хорошо обкатанными в других стран мира методами — налоговыми, в первую очередь. Крупный же бизнес пусть занимается благотворительностью не потому, что «так надо», а по собственной инициативе в сугубо индивидуальном порядке. Если в стране появится мода на такую благотворительность — замечательно.
Если же благотворительность будет частью системы принуждения бизнеса к государственно-частному партнерству, то к повышению культурного уровня нации, каковое должно быть главной задачей министра Авдеева, это точно не приведет.
