Цивилизация
Министерство экономического развития внесло в правительство законопроект, позволяющий банкротить физических лиц. Поправки, предлагаемые МЭРТ, позволят должникам избежать конфискации, воспользовавшись процедурой банкротства. По некоторым сведениям, МЭРТ предлагает признавать несостоятельным гражданина, который в течение полугода не смог расплатиться по долгам на сумму не менее 100 тысяч рублей. Инициировать процедуру личного банкротства вправе кредиторы или сам должник, который сможет ходатайствовать о реструктуризации долга в течение пяти лет и даже сам составить ее план. При соблюдении этого плана банкрот будет считаться свободным от долгов. В противном случае должника ждет распродажа имущества.
Сам по себе законопроект выглядит вполне цивилизованным и даже гуманистическим. Его главный смысл, равно как и смысл поправок в закон о правах потребителя, дающих гражданину право в течение некоторого срока отказаться от уже взятого кредита (эта идея пока не обрела даже статуса законопроекта), — выработать у россиян рыночное поведение. Что важно, поскольку
пока основная масса граждан действует, скорее, в рамках советской патерналистской модели, когда все решения принимаются государством, которое и несет за них ответственность.
То есть налицо похвальное стремление научить людей самостоятельно отвечать за свои экономические действия — от своевременной оплаты коммунальных услуг до взятия кредита на покупку машины или квартиры. Однако благие намерения могут стать жертвой множества объективных и субъективных препятствий.
Как показывает практика, так называемые шкурные законы, напрямую касающиеся личных доходов граждан, могут ходить в российских коридорах власти месяцами. И в результате в парламент может быть внесен проект, до неузнаваемости отличающийся от первоначальных замыслов разработчиков. Кроме того, несомненную угрозу закону о личном банкротстве представляют традиционные для России нестыковки одних законодательных актов с другими. Например,
несмотря на имеющиеся для этого законодательные возможности, на практике выселить гражданина за хроническую неуплату коммунальных услуг крайне трудно.
Причем как по правовым основаниям, так и по технологическим: просто выбросить человека на улицу, естественно, запрещено — значит, государство, как истец, должно найти ему новое жилье. Во всяком случае, несмотря на реально существующую, а во многих регионах весьма остро стоящую проблему коммунальных должников, примеров реального выдворения людей из квартир немного. И местные власти вынуждены искать весьма нетривиальные и не вполне рыночные способы решения этой проблемы. Как, к примеру, в Приморье, где некоторое время назад был запущен эксперимент с трудовыми отработками долгов – погасить задолженность можно было, работая бесплатно в качестве дворника, уборщицы и т. п.
Надо учитывать и крайне низкое качество судов в стране. Что применительно к персональному банкротству граждан может привести к тому, что закон начнут использовать для сведения личных счетов.
Вкупе с уровнем коррупции это может привести к тому, что у нас появится масса лжебанкротов, а также тех, кого обанкротили насильно.
Наконец, очень трудно разграничить интересы граждан-банкротов и тех, кто способен «отвечать по долгам». В Москве люди уже сталкиваются с тем, что РЭУ устанавливает ограничения на коммунальные услуги под предлогом большого количества живущих в доме должников. Но там живут и добросовестные плательщики. И по законам рыночной экономики, элементарным нормам гуманизма и здравого смысла они явно не должны страдать из-за тех, кто не хочет или не может оплачивать коммунальные услуги.
Разумеется, все вышеперечисленные препятствия не являются основанием для отказа от законодательного закрепления банкротства физических лиц. Просто эти угрозы надо учитывать авторам законопроекта. Именно государство должно создать условия, при которых люди будут обязаны самостоятельно отвечать за свое экономическое поведение. Разумеется,
гражданин сам должен понимать, что государство не несет ответственности за его неудачные инвестиции в финансовые пирамиды, что личный бюджет надо планировать так же, как планируется бюджет государственный.
Но побуждать граждан к рыночному поведению государство обязано, создавая соответствующую правовую и экономическую среду.
Краеугольным камнем советской модели экономического поведения человека был принцип личной безответственности за свою судьбу. Никакой другой легальной экономической сферы, кроме бюджетной, не существовало. Любой доход, кроме фиксированного должностного оклада, «13-й зарплаты» и премий (ну и гонораров для научных и творческих работников) был «теневым». Хранить накопления в государственном Сбербанке не возбранялось, но кредитная система для частных лиц в СССР была развита крайне слабо. И уж точно никто не мог быть признан банкротом. Такое не могло случиться не только с физическим, но в редчайших случаях могло произойти даже с юридическим лицом. Государство было единственным гарантом доходов граждан, и эти доходы для подавляющего большинства были строго фиксированными.
Теперь, даже при нарастающем возвращении государства в экономику в последние годы, огромное количество работающих россиян зарабатывают во внебюджетной сфере, российские и иностранные банки предлагают набор кредитных услуг — в кредит можно покупать хоть магнитолу, хоть квартиру. Но если в масштабах страны Россия давно уже живет «при капитализме», миллионы людей с советским экономическим сознанием никуда не делись. И построение их персонального капитализма для эффективности экономического развития России не менее важно, чем любые инновации и самые грандиозные проекты крупного бизнеса.
