Цивилизация
«Единая Россия», собранная из чиновников больших и помельче, воюет с засилием чиновников. «Главным виновником всех наших бед является бюрократия», — уверен ее то ли лидер, то ли не лидер Борис Грызлов. Параллельно милиция — в его же лице — борется с милицией, бескомпромиссно срывая маски с оборотней в погонах. Лидер или не лидер пробует тут разные методы работы: маски срывает сам с помощью Управления собственной безопасности МВД, а победить чиновников предлагает «ясным, недвусмысленным и непротиворечивым, отточенным по формулировкам законом».
Кремль и Дума играют в пас с дружественной им партией: Дума приняла в первом чтении предположительно антибюрократический закон о государственной гражданской службе, подготовленный рабочей группой под руководством уже теперь главы администрации Дмитрия Медведева. А следующая Дума, говорят, развернет уже целую отрасль аналогичного законотворчества. Одновременно при Кремле по заданию президента Германом Грефом будет сформирован некий смягчающий несправедливость дела ЮКОСа антикоррупционный комитет.
Все это хорошая иллюстрация нового витка путинских реформ. Этапа, на котором реформы уже не являются предметом борьбы сложившихся политических групп, а просто спускаются сверху государством в порядке, так сказать, самообслуживания.
Принципиальная разница между этими реформами и теми, вокруг которых ломались копья раньше, заключается в том, что они изначально задуманы как либеральная компенсация авторитарных капризов Путина.
Не как шаг навстречу свободе или там гражданскому обществу, а в лучшем случае как возмещение ущерба. Мы тут палку перегнули, конечно, есть немного. Но мы готовы к либерализации рынков акций «Газпрома» и Сбербанка.
За отсутствием сдержек и противовесов концепция либеральных реформ мыслится теперь их составной частью. И существенный экзистенциальный эффект этой метаморфозы русского реформизма состоит в том, что всем уже в общем-то безразлично, что это будет за антикоррупционный комитет имени Путина — Грефа или кто там у них этим занимается. Минэкономразвития отвечает за уход государства из экономики? Вот пускай и подготовит предложения. На правах теперь уже государственного ведомства, а не идеологического центра.
Девальвация понятия реформ связана не только с недавним прецедентом государственной репрессии.
Она обязана среди прочего и последнему посланию президента, поставившему точку в дискуссии о реформе армии — вплоть даже до такой степени, что нам тут на днях объявили, что реформа уже прошла.
Тому же закону о гражданской службе, недвусмысленному и непротиворечивому, из которого вычеркнуты все намеки на пересмотр идеологии тарифных сеток для чиновников. Наконец, почти продекларированному уже переходу от структурной реорганизации коррумпированного государства к кадровым чисткам. Перехода, очередной стадией которого станет организация спецкомиссии внутреннего контроля с неясными полномочиями, где к эмиссарам из Минэкономразвития будут прикомандированы оперативники из Минюста или ФСБ.
~Ведь что такое органы внутреннего контроля? Это проявление слабости государства, неспособного побороть недоверие к себе и своим институтам. Это не что иное, как строительство пирамиды общественного доверия, короткий заем, проценты по которому придется возвращать за счет очередной эмиссии с перспективой неминуемого коллапса. Пирамида, которая выражается на практике в почковании бюрократических инстанций, быстро перенимающих друг у друга эстафету борьбы с коррупцией и вследствие гиперинфляции доверия и неизбежной внутренней эрозии еще быстрее теряющих эти полномочия. Концепция структурных реформ была основана на двух простых и понятных представлениях: что слабое государство не в состоянии просто взять и навести порядок и что нельзя жить в долг. Сегодня эта концепция практически отвергнута, а слово «реформы», привычно ласкающее слух, уже пополнило на самом деле разбухающий словарь бессмысленного бюрократического жаргона.
