Цивилизация
Первый год спада экономики нами вчистую проигран. Все проблемы, которые росли в сытые годы, продолжали нарастать и во время кризиса, словно бы ничего нового и не случилось.
Настоящий вкус спада нам предстоит попробовать только теперь, на втором его году.
Кризис – это такое испытание, из которого страны-участницы должны выйти окрепшими. Не все, конечно, но наиболее перспективные из них. Именно эти, окрепшие, которым будет принадлежать посткризисный мир, за время спада избавятся от застарелых хозяйственных хворей, диспропорций и расточительных привычек, от старомодных предприятий и малограмотных управленцев. От всего того, что и довело их до этого кризиса.
А теперь ответим себе на детский вопрос: а наша-то страна от чего успела вылечиться за время спада? В чем ее экономика сегодня сильнее, чем была год с небольшим назад? Не будем даже спрашивать, кто виноват и почему так получилось. Смотрим только на результаты.
Одна из главных или просто главная болезнь, доставшаяся нам от нулевых лет, – это постоянное снижение конкурентоспособности экономики. Бог с ними, с «инновациями». Понятно, что их не было и нет. Давайте смотреть только на себестоимость того, что у нас производилось. Реальная зарплата в последние сытые годы поднималась примерно на 15% в год. Количество ее получателей – на 1–2%, потому что занятость росла. А ВВП ежегодно увеличивался процентов на 7–8.
Все цифры тут официальные, следовательно, очень приблизительные. Но общую картину дают. То есть
за единицу производимого ВВП с каждым годом выплачивалось процентов на 10 больше заработной платы. Соответственно, росли и цены на все изделия, которые у нас изготовлялись. Такой была в те золотые годы скорость снижения национальной конкурентоспособности.
А теперь посмотрим, что тут изменил кризис. В начале этой осени ВВП был на 10–11% ниже, чем годом раньше. Число занятых в экономике уменьшилось за это же время на 2–3%.
Кстати, по прикидке Минэкономразвития, усредненная производительность труда за весь 2009-й снизится чуть скромнее, чем следует из упомянутых цифр, – не на 8%, а «всего» на 6%. А вот энергоемкость экономики, и в эпоху расцвета огромная до неприличия, поднимется в этом году, по прикидкам того же ведомства, еще на 4% — этакий дополнительный антиконкурентный бонус.
Это грустно, но мы сейчас о другом, хотя тоже грустном. За прошедшие месяцы 2009-го реальная зарплата упала на 5–6% против той, что была годом раньше. Сопоставляя с быстрыми темпами снижения ВВП и сравнительно медленными числа работающих, получим, что и в разгар спада зарплата, выплачиваемая за единицу производимого ВВП, продолжает расти. Не так быстро, процента на 2–3 в пересчете на год, но конкурентоспособность страны и сегодня продолжает убывать.
А если она продолжает это делать, то мечтать о преодолении спада путем роста продаж на мировых рынках каких-то наших несырьевых изделий немножко нелогично. И становится понятно, почему, к примеру, за первые семь месяцев этого года экспортные продажи (считая в долларах) продукции российской химической промышленности упали на 41%, а машин, оборудования и транспортных средств – на 38%. Чтобы оценить всю печаль этих цифр, сравним их с общим состоянием мировой торговли. По оценке МВФ, в 2009-м она сократится втрое-вчетверо меньше – только на 12%.
А раз уж надежды опереться на современные сектора нет, остается вверить себя испытанным нашим нефти, газу и мазуту.
В жирные годы наша растущая зависимость от них изображалась как неприятный, но исторически преходящий феномен. Кризис, обрушив нефтяные цены, как бы дал шанс приблизить избавление от данного унизительного перекоса. Вместо этого нефтезависимость нашей страны стала сейчас абсолютной.
За январь — сентябрь экспортная выручка за нефть, нефтепродукты и природный газ составила около $130 млрд при средней цене за баррель Urals без малого $60. Если бы цена осталась на уровне начала года (около $40), то выручка оказалась бы меньше на $40 млрд с лишним и платежный баланс за январь — сентябрь по счету текущих операций вместо положительного (+32,1 млрд) оказался бы отрицательным.
А это означало бы совсем другой уровень государственных доходов, другой курс рубля и вообще другую экономическую политику. Подозреваю, более разумную. Но вот дорожающая нефть помогла избежать этого соблазна.
Она же помогла сберечь среди кризисных бурь и другой раритет жирных нулевых – переукрепленный рубль. Тяжелеющий рубль в диалектическом единстве с прочими стихийными причинами, а также и сознательными действиями начальствующих лиц все сытые годы тоже помогал подрывать национальную конкурентоспособность.
Осенне-зимняя девальвация, казалось, кое-что исправила. Но, оказалось, временно. Длящееся уже полгода обратное укрепление рубля в номинальном исчислении в сочетании с продолжающейся его инфляцией на внутреннем рынке дает на сегодня очень скромное, чтобы не сказать символическое, ослабление его реального эффективного курса к иностранным валютам — всего на 5,9%. Совсем вернуться к курсовым диспропорциям сытых лет пока не удалось, но приблизиться уже получилось.
И, кстати, об инфляции. Двузначная инфляция – это то, чего много лет приходилось стыдиться перед Китаем и Бразилией, не говоря о богатых странах. Казалось, уж хоть инфляцию-то спад упразднит автоматически. Такова ведь экономическая закономерность. Но превозмогли и закономерность. То есть с виду вроде бы дело как раз идет на лад: третий месяц индекс потребительских цен стоит на месте. Но это если не всматриваться.
В прошедшем сентябре отсутствие роста этого индекса целиком объяснялось сильным сезонным падением цен на овощи и фрукты. Остальные продукты питания продолжали дорожать, а непродовольственные товары дорожали даже и в том примерно темпе, что и раньше, — на 0,7% (в сентябре 2008-го рост цен по этой позиции был тоже 0,7%, а в сентябре 2007-го – 0,8%). Поэтому потерпите немного, и вы убедитесь, что инфляция тоже остается с нами.
Стечением обстоятельств и попечением властей с нами до сих пор остаются почти все несуразицы и диспропорции ушедшей жирной эпохи.
Кризису целый год упорно и успешно мешали делать стандартную его работу – ликвидировать умирающие предприятия и подталкивать вперед живые, упразднять ненужные рабочие места и создавать нужные, снимать с дистанции тех, кто не может соревноваться на мировом рынке, и продвигать вперед тех, кто может. Результат: наихудшие показатели по спаду среди стран «восьмерки», БРИКа и «двадцатки» и резкое ослабление экономических позиций России в мире.
Но уроки кризиса все равно придется усваивать. Даже и с опозданием на год, даже и в группе неуспевающих и отстающих. Что это такое – работать не ради сохранения несохраняемого, а ради выхода из спада, мы еще по-настоящему и не прочувствовали. Видимо, прочувствуем на втором его году.
