Общество охраны памятников

Общество любит памятники. Более того, общество, не имеющее никого достойного немедленного увековечивания в мраморе или бронзе, хиреет и чахнет. И вот мы именно что хиреем и чахнем и потому ставим памятники кому ни попадя. До такой степени, что в городе Кирове даже поставили памятник корове, поскольку она есть кормилица и чемпионка по удоям, а в городе Урюпинске поставили памятник козе, поскольку надоело ставить памятники всяким козлам.
       И вроде я не имею ничего против памятников животным, но не лучше ли было на те же деньги накупить коров и коз и раздать бедным, учитывая тяжелую ситуацию в стране?
       Однако же, такая вот тяга в народе к памятникам. Хочется поставить кому-то и консолидироваться вокруг. Ну, скажем, маршалу Жукову у Исторического музея. Поставили, но худосочность коня и всадника как бы символизирует худосочность народной консолидации.
       Теперь вот собираются ставить памятник Булгакову, но, боюсь, опять выйдет аляповато, вроде картинок на лестнице в «нехорошую квартиру». А памятников все же понаставить хочется. Консолидироваться же не-вокруг-чего. Вокруг коровы или вокруг козы, конечно, можно консолидироваться, но только один раз и только с вилкой в руке.
       А человеческих кумиров не хватает. Не поставишь ведь памятник певице Земфире или коммунисту Зюганову. Хоть вокруг них народ и консолидируется, но есть опасение, что временно.
       Меня же на монументальную мысль навела история с памятником Дзержинскому, который, если помните, демонтировали подъемным краном в дни августовского путча 1991-го. А что, подумал я, если бы рыцарю революции в одном из наркотических снов явилась бы эта картина?
       Вот, приснилось бы Дзержинскому, что стоит ему в Москве памятник. И вот подходит к памятнику простой народ и набрасывает на каменную шею петлею железный трос.
       — Тащи, тащи его, гада!
       И поднимают осторожно. И вместо того, чтобы немедленно разбить об асфальт, кладут бережно в грузовик. То есть все же еще боятся, как боялись турки отрубленной головы гайдука Хризича. Ненавидят и боятся. Боятся и ненавидят. Простые люди, ради которых нюхал Феликс Эдмундович по вечерам кокаин и трудился ночами заплечных дел мастером.
       — Так вот чего я добился, — подумал бы, может быть, рыцарь революции. — Не народного счастья, а только страха и ненависти.
       Глядишь, и не стал бы терзать народ по законам военного времени, а занялся бы чем-то полезным. Хоть галантерейной торговлей.
       Исходя из этих соображений, предлагаю памятники ставить съемные. Издать специальный закон «Об установке и съеме памятников». И первый памятник поставить Путину Владимиру Владимировичу.
       Сами посудите, знают Путина все. Народным героем считают 50 процентов. Уж всяко больше, чем Есенина или Достоевского. Так вот и надо ему поставить памятник. Где-нибудь на Кутузовском проспекте, чтобы, проезжая мимо, президент каждый раз видел памятник себе. А памятник при этом должен легко с постамента сниматься. В день установки памятника президент должен подписать указ о том, что митинг в тысячу человек имеет право памятник демонтировать.
       Таким образом, погибнут, например, в Чечне очередные десантники или омоновцы, соберут солдатские матери митинг в тысячу человек, снимут памятник и положат на снег рядом с постаментом.
       И поедет президент на работу в Кремль. А памятника-то и нет. Лежит, как Дзержинский. Авось президент и задумается, кем останется в памяти народной. Спасителем или тираном. Собирателем земель или кровопроливцем.
       А митинг в пять тысяч человек пусть по закону имеет право памятник поставить на место. Увеличил, например, пенсии. Едешь на работу, глядь — памятник снова стоит. Так пусть и кочует монумент с постамента в грязь, из грязи — на постамент. Чтоб президенту жизнь медом не казалась. Чтоб не забывал, как от одной-единственной подписи может иногда зависеть, станут ли цветы возлагать к твоим каменным ногам благодарные потомки или сковырнут подъемным краном, отводя глаза и борясь с удушающим все еще страхом.
       А партию власти немедленно надо переименовать в Общество охраны памятников. Так-то оно понятнее.