Бешеная собака

Когда заболевает бешенством собака, ее убивают и говорят: «Так жалко, собака взбесилась. Пришлось усыпить». Когда убили террориста Раппани Халилова, репортер НТВ Ильяс Шурпаев поехал к его матери. Отвратительная все-таки у нас профессия. Зачем он поехал? Он хотел спросить у старухи, довольна ли она, что ее сына убили?

Отец Раппани Халилова, когда тот взорвал военный парад 9 мая в Каспийске, проклял своего сына и пообещал сжечь его живьем, если найдет. Интересно, что до этого Раппани Халилов совершил несколько террористических актов, и старик его не проклинал. Что-то зацепило старика именно в этом взрыве на параде в Каспийске. То ли потому, что дети погибли. То ли потому, что День Победы для старика оказался святым. То ли потому, что подвернулся под руку репортер с телекамерой, а проклятье было уже на устах.

И вот Раппани Халилов убит, а отец его прикусил язык, думая, наверное, что отеческое проклятье – страшная вещь и нельзя было бросать его в первую подвернувшуюся телекамеру. А репортер Ильяс Шурпаев приезжает к матери Раппани Халилова, и та прогоняет его. Эта дагестанская женщина совсем не ведет себя так, как ведут себя матери палестинских шахидов. Она не превращает свой дом в музей. Она не принимает поздравлений с тем, что сын ее святой мученик. Она не гордится сыном и не обещает неверным продолжения войны. Она кричит: «Убили! Убили! Что вам еще? Не будет теперь у вас терактов! Убили! Что вам еще?».

Она одна из немногих людей на земле, которые помнят Раппани Халилова мальчиком. Она вставала к нему по ночам, когда он плакал. Она сидела над ним, когда он болел детскими болезнями – свинкой, корью… Она помнит первые его шаги, первые слова. В доме есть его детские фотографии и, может быть, его игрушки. Она не хотела, чтоб сын стал террористом. Хотела чтоб «анджинером» или «агриномом». Она, может быть, горевала, если знала, что сын ее бандит. Или, наоборот, в силу особой покладистости кавказских женщин, думала, что сын мужчина и ему виднее.

Ну хорошо! Вы понимаете, что Раппани Халилов был бешеной собакой и его надо было убить. А теперь поймите еще, что эта женщина потеряла сына. Поймите и то и другое одновременно. Это сложная мысль, что человека необходимо убить и одновременно его жалко. Но поймите то и другое вместе, и тогда кончится война.

Сразу говорю, что люди, у которых нет детей, не поймут. Если у вас нет детей – не пытайтесь. Люди, способные оставить ребенка, не поймут тоже. Не поймут даже люди, просто исправно одевающие, обувающие, кормящие и образовывающие своих детей. Поймут только те, кто играет с детьми, когда они здоровы, и ухаживает за детьми, когда они больны.

Представьте, эта женщина потеряла сына. Когда репортер Ильяс Шурпаев приехал к ней разговаривать, в доме ее были родственники или соседи. Они помогали женщине выгонять прочь репортера Шурпаева. Значит ли это, что они поддерживают террористов? Нет, они просто пришли соболезновать матери, которая потеряла сына. И не надо думать, что матери легче потерять сына, если он бандит или просто плохой человек. Ей, наоборот, труднее.

И я не понимаю, почему российские военные не просят прощения у матерей убитых ими террористов.

Чтобы остановилась война в Чечне, нужны не деньги, и не референдум, и не амнистия. Нужно сердце в этих горах, и кто не понимает, о чем я, у того нет сердца.

Древнеримский историк Тит Ливий писал:

«С вооруженным врагом нужно быть безжалостным, но когда враг повержен, важнее всего великодушие».

Он понимал, что пишет. Он был римлянином. Римляне завоевали полмира и удерживали столько времени, сколько на территории России не существовало ни одно государство.

Война в Чечне продолжается четыре года. Конца ей не видно. Начитавшись Тита Ливия, я думаю, что мы недостаточно безжалостны с вооруженным врагом и чересчур мелочны, когда враг повержен.