Мини-свобода

«Ты не кури, это грех», — проповедовал мне недавно в японском кафе священник, в рясе и с бородой. Он сел за соседний стол, заказал бутылку вина и суши с роллами. «Я из храма Христа Спасителя. Я знаю, ты хочешь пожертвовать на церковь. В Париже дают деньги прямо в салфетке. Ты можешь сделать так же», — сказал он и выдал мне церковный календарик. В качестве бонуса. «А у вас парковка под Храмом», — пыталась отказаться я. «Это Лужков-негодяй устроил. Мы ни при чем. Собянин сейчас запретит», — парировал священнослужитель. «А вы нам запрещаете модно одеваться», — нашлась я. Хотя про мини-юбку мою он ничего не сказал. Просто не хотелось жертвовать ему на ужин, ей-богу. «Да не в одежде же дело. А в Боге», — ответил он. Жертвовать я не стала. «А деньги? Тогда отдавай календарь обратно», — напутствовал меня батюшка.

Пишу я этот текст с трепетом и смирением, ибо много сказано о богохульниках и клеветниках из СМИ в резолюции архиерейского собора. «Церковь, вознося молитвы ко Господу, делает все возможное для того, чтобы страшный грех богохульства и клеветы не распространялся в жизни общества, не провоцировал гражданские нестроения и не отделял людей от Бога», — эта фраза завершает резолюцию архиерейского собора об отношении Русской православной церкви к намеренному публичному богохульству и клевете в адрес церкви.

Грешно подпасть под действие резолюции. С другой стороны — а как писать? Каждое слово в патриархии не заверишь. Ладно, буду руководствоваться нравственным чувством да уповать на Всевышнего.

Обратиться к деликатной церковной теме заставил меня премьер Великобритании Дэвид Кэмерон, положивший конец эпохе политкоррекности, мультикультурности и толерантности. Хотя, казалось бы, где правительство Великобритании, а где наши клеветники. «Политика мультикультурности нас подвела. Толерантность, основанная на невмешательстве в дела тех, кто отвергает западные ценности, себя не оправдала. Необходимо перейти к мускулистому либерализму, при котором национальная идентичность формируется за счет демократии, равных прав, главенства закона и свободы слова», — сказал Кэмерон. И Европа, уставшая от эмигрантов из мусульманских стран, ему зааплодировала. Наконец-то вещи названы своими именами, без всяких там заигрываний с другими цивилизационными моделями, которые якобы тоже имеют право на существование. Имеют, но не в Британии, Германии, Швейцарии или Франции. Адье, немощный хипстерский мультикультурализм, милая либеральная импотентность 90-х и начала нулевых. Начинается битва (возможно, решающая) цивилизационных моделей (даже не двух, а трех и более, если учесть Китай, которые пока только тихо тянет одеяло на себя). Перед началом сражения стороны определяются со списком ценностей, за которые готовы драться. Ценностей реальных, а не размазанных под политкорректными дипломатическими формулировками.

Мир, хоть и очень разный, а все же прошит одной нитью. Глобальные процессы синхронизированы. И если британский Дэвид Кэмерон сформулировал четко, что для него «свое», а что «чужое», то еще раньше российский Всеволод Чаплин сделал похожее заявление на тему «свой — чужой». Идея придумать общероссийский дресс-код — такой же протест против мультикультурности и толерантности, только с противоположным знаком.

Мысль протоиерея сформулирована не слишком витиевато (ну так он и не британский премьер), зато предельно доходчиво: «Думаю, доживем мы и до тех времен, когда из приличного места неприлично одетую особу или того самого типа в трениках будут выводить. Ну или уважающие себя люди будут в таком месте откланиваться и удаляться. Думаете, утопия? Да нет, скоро придется привыкать». То есть Всеволод Чаплин, как и Дэвид Кэмерон, играет мускулами, в нашем случае не либерализма, а традиционализма. Сравните со словами Кэмерона: «По-настоящему либеральное государство верит в свои ценности и активно их отстаивает». Чаплин тоже говорит о силе: не хотите — заставим.

Россия лет двадцать пыталась стать политкорректной, но ничего не вышло. Не прививаются к родному дубу элитные европейские черенки — избирательные свободы, независимое судопроизводство, разделение ветвей власти. Европейские садовые культуры выращивались много веков и в других климатических условиях. Но и они не выдержали столкновения с напирающим дичком из третьего мира. В кои-то веки мы синхронизировались с Европой, отрицая чужие, навязанные нам ценности. Они бегут обратно, к той же точке, из которой мы еще не ушли. Ситуация выглядит как в стихотворении Остера:

Если вы решили первым
Стать в рядах своих сограждан —
Никогда не догоняйте
Устремившихся вперед.
Через пять минут, ругаясь,
Побегут они обратно,
И тогда, толпу возглавив,
Вы помчитесь впереди.

Теперь мы можем помчаться впереди, стать лидерами антимультикультурности и интолерантности.

Поддерживая точку зрения Чаплина, спикеры говорят об истории. Вот, например, Рамзан Кадыров: «Наверное, надо россиянам просто свою историю вспомнить. Не восторгаться, как круто шоу-бизнес гуляет, не клевать на отвратительные стереотипы «красивой» жизни, которые нам подкидывает Запад, а поразмыслить: ведь у русского народа всегда почитались и благопристойность, и скромность женская. Замужняя женщина не появлялась на людях без головного убора. В церковь входила она в платке. Из уважения к Богу. Ведь о Боге надо помнить везде. Он есть везде». Ему вторит глава исполкома муфтията муфтий Пермского края Мухаммедгали Хузин, заявивший, что родители должны подавать пример детям: «Чему же они могут научить своих чад в бесстыдно обнажающем и унижающем все человеческое одеянии, с серьгой в носу, наколками на все тело, с сигаретой в зубах и банкой пива в руке? Только лишь разврату либо особой «субкультуре» с животными инстинктами и отходу от вековых традиций».

И ведь не поспоришь. Новых ценностей не нажили, для новых ценностей нужен новый опыт. Он в России не случился. Старые ценности утрачены. А человек без ценностей выглядит довольно-таки скотски.

Ценностную пустоту можно заполнить двумя способами — либо предложить стране новый цивилизационный проект, либо вернуться в прошлое. Первый вариант требует поистине адской работы — власти, общества, лидеров мнений, интеллектуалов, средств массовой информации. И честных ответов на вопросы — кто мы, куда мы и зачем мы. Без сбрасывания масок и выносов исторических и идеологических трупов не обойтись. Это болезненно и, вообще-то, небезопасно. Новый проект предполагает прикрытие старого. А кругом люди, они на должностях, у них дети, семьи, недвижимость и много лет сознательной лжи в анамнезе.

Второй вариант проще и удобнее. Его не надо придумывать — он давно придуман. Он никому не опасен, кроме кучки европейски ориентированных интеллектуалов, он духоподъемен, он зрелищен, доходчив, основан на идеях, понятных большинству. Под него сняты фильмы, написаны книги, подведены все мифологемы. Проект «назад, в прошлое» полностью в русле традиций. А традиции и привычки — это в России серьезный ресурс. Богобоязненность, принесение личного на алтарь общественного, моральные и сексуальные запреты, ода скромности и покорности, трепет перед родителями и прочими авторитетами, иерархичность, чинопочитание, смирение, терпение — вот наши вековые традиции, наша культурная идентичность. Развратные либеральные «субкультуры», разрушающие эту веками сработанную конструкцию, пришли с Запада, что правда. И они чужды большинству сограждан. Что тоже правда.

Казалось бы, какая ерунда — короткая юбка или сарафан, серьга в ухе или кокошник. Но Европа тоже чутка к деталям и борется на свой лад с хиджабами и мечетями. Так что не стоит недооценивать заявления Всеволода Чаплина. Бог в деталях. Плат на голове вместо мини, пришедшего из 60-х, эпохи сексуальной революции, — это выбор цивилизационной модели.

Дресс-код, который контролирует хоть религиозная институция, хоть государство, — хороший мостик к средневековью. А там церковь, не отделенная от государства, домострой, светелки, темницы, колья, боярыни, крепостные, челобитные. Кокошник — элемент не исторического, но политического костюма.

Церковь логично вторгается в зону интимности и личных свобод — ей важно, какую модель выберут граждане. Консерватизм свойствен любой церкви, это нормально, но Российская православная церковь не просто консервативна, она становая часть традиционалистской цивилизационной модели. Резолюция архиерейского собора о богохульстве и клевете на церковь появилась очень вовремя. Люди, которые каждый день имеют дело с тонкими материями, очень точно чувствуют настроение общества. Россия стоит перед цивилизационным выбором — назад или вперед, туда или обратно, в Европу или в Азию.

РПЦ четко, в отличие от гражданских властей, которые все время меняют регистры, формулирует географическое и историческое направление. Никаких модернизационных послаблений и религиозных «Сколково». Все должно быть как и было. При дедушке, при бабушке. И такая последовательность вызывает даже уважение. Честность лучше лицемерия. Припорошенные пылью веков ценности выглядят на расстоянии мило и уютно. Расплавленная смола, орудие средневековых пыток, — это знакомо нам только по фильмам Тарковского. А икона Андрея Рублева — вот она, висит, светит. И кажется на сегодняшний день благообразной альтернативой всеобщей коррупционной бездуховности. Вот один иеромонах решил баллотироваться в мэры Нерехты, города в Костромской области. Остановили его свои же. Не положено. А не остановили бы — его бы и выбрали. Однозначно.

Единственное, что вызывает сомнения, — конкурентоспособность такой модели. Может ли функционировать современная экономика, основанная на знаниях, креативности и личной инициативе, если ее главная производительная сила — человек будет лишен права думать самостоятельно и игнорировать вековые традиции. Любой изобретатель и инноватор — он же революционер по своей сути, отрицающий традиции, схемы и сакральные банальности.

С другой стороны, возникновение в России начала XXI века дискурса — ходить ли с голым животом или в платке — не есть ли диагноз само по себе? Сам факт такой дискуссии может означать, что выбор-то давно сделан. И не церковью. Проповедники, чуткие к духовным эманациям, просто обеспечивают нам мягкое приземление. Если по экономическим причинам Россия неизбежно скатывается в третий мир, становится страной со слабой, неконкурентоспособной экономикой, то и надстроечные вещи поменяются автоматически. Без всяких дискуссий. Мода, как и политика, — концентрированное выражение экономики.

Не знаю, удобно ли качать нефть и ремонтировать газопроводы в боярских кафтанах, но черпать воду из колодца — а к этому рано или поздно придет, если не реформировать ЖКХ, — в мини-юбке и правда неприлично.

В общем, развитая экономика не только фундамент политических свобод, но и гарантия права трудящейся женщины носить вызывающее мини. Возможно, из всех свобод, пришедших с Запада, от этой мини-свободы будет сложнее всего отказаться. Девушки, надеюсь, и спасут Россию. Или погубят. Кому как больше нравится.