Плешь проели

Взялся Владимир Путин за интеллигенцию. И слава богу, что взялся.
Интеллигенция ведь чем хороша? Да буквально всем. Приличные, образованные, воспитанные люди, отягощенные многими мудростями, от которых, как известно, многие печали. Талантливы, страстны, непрактичны. Легко увлекаются, легко остывают. Творческая натура часто заводит их в организационный тупик.

Савва: Не обижайся. Я тебе откровенно скажу. Ты — выдающийся человек. Я, безусловно, тобой восхищаюсь. Я, откровенно говоря, просто даже не понимаю, откуда такая вот голова и чего в нее ни напихано. Но скажу тебе откровенно, ты иногда ставишь в тупик.
Хоботов: Позвольте...
Савва: Нет уж, позволь и мне. Откровенно сказать, — наболело.

Наболело, да.

Договориться интеллигентам друг с другом сложно, еще труднее договориться с собой. Эпоху они, может, и чувствуют, но оседлать ее никак не могут. Вечно на коне оказывается кто-то другой – неинтеллигентный, неумный, но наглый и верткий. В итоге происходят всякие неприятные вещи: скандалы в творческих союзах; суды, в которых творческие союзы терпят поражение; уходит из-под ног недвижимость, недостает финансирования на проекты, падают тиражи, гонорары, рейтинги. Со всех сторон теснит интеллигенцию коммерческий хам, лишенный совести, таланта и способности к рефлексии. Мастерам художественного слова, повелителям кинопленки и виртуозам грунтованного холста туго приходится в наши невегетарианские времена.

И тут, к счастью, интеллигенции на помощь приходит власть. Скажем безо всякой иронии: две этапные встречи Владимира Путина – с писателями и кинематографистами – доказали, что без руководящей и направляющей руки премьера в гуманитарном деле никак не обойтись.

Вот критиковали писателей за то, что они пришли денег просить, но понятно теперь, что зря. Потому что получат финансирование в двойном объеме «толстые» литературные журналы, расширится за счет писателей список награждаемых госпремиями (на пять человек), увеличатся гранты на «творческие инициативы в области культуры» (хотелось бы понять, куда идти с инициативой), суды будут аккуратно рассматривать споры, касающиеся имущества творческих союзов. То есть была проблема – и вот ее нет.

Даже про телевидение и прочие СМИ, которые должны активнее использовать интеллектуальный потенциал писателей, Путин не забыл. Все будет. В общем, что попросите, то и будет дано вам по вере вашей. Стоило ли упрекать писателей в бессистемности подхода, если писатель по определению индивидуалист? И бюджета ему государственного не освоить: что там освоишь, если из имущества – стол, стул и компьютер (или стопка чистых листов).

С кинематографистами совсем другое дело. Кинематографист живет не один, а в кинокомпании, в компании других кинематографистов. Ему многое надо – и сценарий, и свет, и звук, и декорации, экспедиции, костюмы, техники целый воз. Кинематограф – труд коллективный, а потому требует системного подхода. И его явил опять-таки Владимир Путин. Прежняя, скомпрометировавшая себя откатами система отринута (это когда фильмы снимались при финансовом участии государства, потом их показывали на двух--трех сеансах для двадцати--тридцати зрителей и писали красивый отчет), взамен будет внедрена новая – лучше и чище прежней. Как она будет работать, кинематографисты толком пока не знают, только надеются, что хуже не будет. А могло быть, судя по тому, как резко указал чиновникам Минкульта на недочеты в работе ведомства осведомленный об откатах премьер. В любом случае, деньги на кино теперь лежат в другом месте, куда тропинки еще не хожены.

Вообще-то с деятелями кино Владимир Путин обошелся строже, чем с писателями. Писателям он демонстрировал свою осведомленность в вопросах книгоиздания, даже сочувствовал литераторам, находящимся в стесненных обстоятельствах, а кинематографистов позволил себе поучить.

«Вот Никита Сергеевич на меня уставился. Позавчера всю плешь проел, говорил, сколько нужно денег, чтобы сделать качественный рывок», — цитируют Путина телеканалы и агентства. Трудно припомнить случай, когда к Никите Михалкову кто-либо позволил себе обратиться в таком тоне. Да и кому Никита Михалков позволил бы. Запрос от Никиты Михалкова, как известно, поступил на миллиард.
Но тут схема «что попросите, то и дадут» почему-то дала осечку. «Государство может помочь материально, может обустроить техническую базу, инфраструктуру, наладить образовательный процесс, но государство не может заставить зрителя смотреть то, что ему неинтересно. Вот и весь закон творчества», — говорил премьер. Заметим, законы литературного творчества Путин писателям не объяснял. Не было нужды. А кинематографисты, похоже, вынудили.

«Денег всегда мало, — наставлял премьер. — А хороших идей, талантливых работ еще меньше. И не наоборот: не деньги порождают талант, а талант — деньги». И это ровно то, что скажет вам любой творческий работник, не попавший в обойму приближенных и решивших свои финансовые проблемы. Но мы, конечно, назовем его обиженным. А на обиженных воду возят. И денег им не дают.

Тут мы подходим к главному, с чего и начинали. Не уместна ирония по поводу того, что власть занимается творческими проблемами интеллигентных людей. А кто еще может решить эти проблемы? Самостоятельно у интеллигенции решать проблемы плохо получается. Творческие союзы пришли в негодность, обветшали, их сотрясают скандалы и межцеховые распри. Имущество куда-то вечно утекает. Интеллигентные люди замечены в манипуляциях с госбюджетом. Творческий потенциал таков, что премьер (не кинокритик) усомнился в его мощи. В такой ситуации как оставаться равнодушным к судьбам искусства?

Забегая вперед (но не зная, конечно, о планах премьера), можно сказать, что кино и литература – не единственные сферы, где требуется хозяйский глаз. Вот в области современного искусства, например, тоже ощущается разобщенность. Один художник обозвал творчество других «дегенеративным искусством» и призвал к культпоходу против вражеских сил. А силы давно окрестили этого культуртрегера фашистом. Мастерские художников, расположенные в соблазнительном для мэрии центре, и ЦДХ находятся под угрозой сноса (хорошо, что кризис подоспел — притормозил бульдозер). Музейные интриги случаются, экспонаты, бывает, пропадают прямо из Эрмитажа. Много еще проблем.

Или взять журналистов. Издания закрываются в кризис, сотрудников увольняют, с имуществом Союза тоже есть проблемы. Многие жалуются на отсутствие свободы слова. В театральной среде случаются скандалы. То выгонят балерину, то схватят за руку директора театра. Пьес хороших мало, антреприза низкого качества, наблюдается кризис репертуарной театральной модели, молодым артистам трудно пробиться, режиссеров не хватает. В ходе реконструкции Большого тоже обнаружились зияющие бюджетные дыры.

Как-то так получается, что не могут профессиональные сообщества решить свои проблемы без участия власти. Так, чтобы талантам было просторно, публике – радостно, бухгалтеру – спокойно за завтрашний день. Не получается у интеллигентных людей договориться между собой, выработать стратегию и тактику. По отношению к публике, жаждущей творческих прорывов, и по отношению к власти, теряющей терпение.

Старая проверенная схема, когда государство рулит искусством, универсальна в российских условиях. История с кинематографистами показала: не можете сами — получите госзаказ. И может быть, это к лучшему.

Драматург Леонид Зорин, которому российское кино обязано блистательным сценарным материалом, недавно отметил свое 85-летие. В поздравительной телеграмме, подписанной президентом Дмитрием Медведевым, говорится: «В Ваших произведениях людей привлекает не только особый лиризм и тонкий юмор. Но и умение достоверно передать внутренний мир героев, искренне говорить на вечные темы — любви и добра, человеческих отношений и нравственного выбора».

Тема нравственного выбора между свободой и несвободой — важнейшая для интеллигентного человека — в полной мере отражена в зоринских «Покровских воротах»:

Савва: Такая у тебя голова, и этой самою головою не смыслишь самых простых вещей. Пойми, наконец, какой ты везучий. Жалеет тебя такой человек. Можешь жить у нее как за пазухой. Чего ж тебе надо? Живи да радуйся. И делай, что тебе говорят. Сам ты хоть отдохнул под наркозом, а Маргарита ночи не спит. Думал, в больнице ты стал сознательней. А ты — за старое. Нехорошо.
Хоботов: Ты объясни, зачем тебе нужно, чтоб я у вас жил? Тебе что за радость?
Савва: Вот ведь, на всех языках говоришь, а по-русски не понимаешь. Живут не для радости, а для совести. Что ж делать, коль ты без нас пропадешь?
Хоботов: Но почему ты вбил себе в голову, что я без вас пропаду?
Савва: Спроси у Аркадия. Я — за машиной. Пора тебя брать.
Хоботов: Я погиб.
Велюров: А если он прав? Люди эмоционального склада нуждаются в некотором руководстве.