Бесполезно

Трагедия Беслана — последний шанс для нынешней российской власти переосмыслить базовые мировоззренческие основы собственного поведения. Политика, сведенная к трем глаголам — «замочить», «пропиарить», «развести», — в случае с Бесланом не действует. Беслан — точка конца политтехнологий и начала реальной политики, основанной на человеческих чувствах и, простите за выражение, представлениях о совести.

Накануне встречи Путина с матерями Беслана была еще одна встреча. В помещении организации «Матери Беслана» с ними два часа за закрытыми дверями общались полпред президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак (пожалуй, наиболее вменяемый и наименее циничный человек из всей путинской команды), а также глава Северной Осетии Теймураз Мамсуров (двое его детей были в заложниках у террористов). После встречи Козак выглядел очень удрученным и сказал журналистам одно-единственное слово: «Бесполезно». От смысла, который власть вкладывает в это слово — без преувеличения — зависит жизнь России в ближайшие годы, если не десятилетия. До сих пор все действия нынешних обитателей Кремля были продиктованы соображениям утилитарной, шкурной, почти физиологической пользы.

Зачистим государственное телевидение — оно будет показывать, какие мы розовые и пушистые, навевать российскому человечеству сон золотой, чтобы не мешало нам спокойно воровать. Изберем карманный парламент — никто из политиков при власти не будет задавать нам неприятных вопросов. Посадим в тюрьму Ходорковского — припугнем олигархов, заставим их финансировать исключительно нас, а не какую-то там оппозицию, к тому же (точнее — главное!) отнимем у человека самую крупную и успешную нефтяную компанию страны.

Посадим на Украину косноязычного насильника Януковича — сможем контролировать украинский бизнес, он же нам, крутым пацанам, должен будет. Все эти циничные разводки обрамлялись нехитрыми политтехнологическими кунштюками. Каждый теракт в России сопровождался криками власти о международном терроризме, покушающемся на святая святых — российский суверенитет. Каждое слово критики власти оппозицией воспринималось как попытка «обнуления России» (выражение Г. О. Павловского, язык которого стал языком общения власти с народом и внешним миром).

Беслан невозможно «пропиарить», матерей Беслана трудно «развести», а «замочить» Шамиля Басаева (кстати, главное, что надо было сделать властям после белсанского кошмара) не то не можем, не то не хотим. С жертвами бесланской трагедии трудно договориться, чтобы не «вякали», их практически невозможно обвинить в желании «обнулить Россию» на деньги мировой закулисы. Им нечего терять. Они — внутри чистого, беспримесного, необратимого и неизбывного горя. Горя, которое понимает и принимает каждый нормальный человек. Даже после трагедии «Норд-Оста» ситуация была принципиально иной. Я помню, как в «Известия», где я тогда работал, приходило немало писем из провинции, лейтмотивом которых было «так вам, москвичам, и надо». Сейчас ничего подобного нигде я, к счастью, не видел и не читал.

Разумеется, большинство не считает Путина виноватым в трагедии Беслана. Многие не считают виноватым в этой трагедии даже Патрушева с Нургалиевым, которые, будь у них хоть гран совести или будь они начальниками силовых ведомств нормальной страны, подали бы прошения об отставке на следующий же день после катастрофы. Не считает себя виноватым в трагедии и сам Путин. Или не подает вида.

Может быть, самая страшная черта нынешней российской власти (страшнее вопиющей некомпетентности, рекордного воровства и откровенного самодовольства) — полное отсутствие чувства вины.

Они считают вину слабостью, стыд — малодушием, совесть — помехой. Но на Беслане нынешней власти, пожалуй, впервые в ее истории нельзя наварить политический капитал. Слово «бесполезно», если понимать его смысл не как бесполезность попыток убедить матерей Беслана не беспокоить царя-батюшку страшными вопросами, заключается в следующем. Бесполезно считать народ быдлом, за спиной которого можно делать все что угодно. Бесполезно надеяться, что все сойдет с рук, что проблемы, все более явно ослабляющие и разрушающие Россию, рассосутся сами собой. Бесполезно подменять живую жизнь бесконечно проплаченной из госбюджета рекламной кампанией власти.

Из трагедии Беслана нет и не может быть выхода. Потому она и стала катастрофой вселенского масштаба. Это случилось, с этим надо как-то жить. И надо жить иначе, чем раньше. Прежде всего — власти, раз уж она у нас такая вертикальная, уверенная в себе и стремящаяся решать всё за всех.