Цивилизация
Людям, определяющим лауреатов Нобелевской премии мира, можно искренне посочувствовать. В современном мире вручать ее практически не за что. А потому и некому.
Присуждение Нобелевской премии мира-2009 начинающему президенту США Б. Х. Обаме вызвало массу ехидных комментариев и даже целое журналистское расследование, которое установило, что на соискание награды его должны были выдвинуть максимум через десять дней после инаугурации: американские президенты вступают в должность 20 января, а срок подачи кандидатур нобелиатов истекает 31-го. У Барака Обамы и правда добрая улыбка сугубо мирного человека, он действительно пытается закрыть тюрьму в Гуантанамо, чтобы ее узники оказались в американских тюрьмах, он на самом деле говорит в любой точке мира в любой аудитории то, что от него хотят услышать. А слово «perezagruzka» стало не менее популярным в мировом политическом лексиконе, чем введенное в этот лексикон другим лауреатом Нобелевской премии мира слово «perestroika». Наконец, Барак Обама – первый темнокожий президент Америки, хотя отмечать наградой именно это обстоятельство было бы расизмом чистой воды. Строго говоря,
каждый год находить лауреатов Нобелевской премии мира было очень проблематично изначально.
Открытий в физике, химии, медицине худо-бедно хватает на то, чтобы ежегодно появлялись достойные лауреаты. В этих сферах обычно претензии высказываются за то, что кому-то Нобеля упорно не дают или забывают кого-то из тех, кто причастен к поощренному премией открытию. Даже выбор лауреатов Нобелевской премии по литературе, почти постоянно вызывающий нарекания литературных критиков, все-таки относительно понятен: для награждения выбирают людей, сочиняющих конкретные литературные произведения. Ну или философские, как это было, скажем, в 1928 году с великим французским философом Анри Бергсоном: в конце концов, «нобелевки» по философии нет, а писал Бергсон действительно вполне литературно. И только
у Нобелевской премии мира чаще всего просто нет предмета награждения: не каждый год на планете усилиями воли конкретных людей удается остановить или не допустить войну.
В результате Нобелевская премия мира на наших глазах вырождается как формат. Приходится награждать диссидентов, противостоящих все еще не редким на нашей планете откровенно троглодитским политическим режимам, ярких медийных политиков, священников с активной жизненной позицией или даже целые организации (по мне, вручение Нобелевской премии мира давно уже пребывающей в политической коме Организации Объединенных Наций в разгар войны в Ираке было куда более позорным актом, чем нынешнее награждение мистера Обамы). Однако все эти варианты не являются поощрением именно миротворчества. В современном мире вообще никто никого не может помирить, за редчайшими исключениями.
Кризис Нобелевской премии мира во многом отражает кризис миротворчества и кризис идеалов в современной цивилизации. Это взаимосвязанные вещи. Мировая политика строится на коммерческих интересах и личных амбициях политиков в ущерб идеалам, так называемые «общечеловеческие ценности» оказываются мифом, поскольку очевидно не являются ценностями для всех.
Тот уже Усама Бен Ладен, например, явно не считает себя кровавым палачом — скорее, борцом за справедливый миропорядок. В значительной степени миротворческую функцию в современной политике продолжает играть ядерное сдерживание, что само по себе показательно: мир охраняет наличие смертоносного оружия, а не прочувствованная и осознанная человечеством необходимость конструктивного, мирного сосуществования на нашей не такой уж большой планете.
Поэтому дрейф Нобелевской премии мира (если ее не надумают упразднять вовсе) в сторону поощрения носителей гуманистических идеалов или людей, совершающих частные поступки, продиктованные этими идеалами, стал бы вполне оправданным. Так уж выходит, что поступать по совести во многих странах и заданных обстоятельствах по-прежнему реальная доблесть, а иногда и подлинное мужество, потому что под угрозой оказывается сама жизнь героя. При таком, расширительном, толковании смысла премии действительно можно считать конструирующими мир (и как географическое понятие, и как состояние «невойны») любые поступки, в которые заложен гуманитарный пафос. Конечно, в таком случае надо отдавать себе отчет: награждать будут за то, что лауреат фактически просто остался человеком в античеловечных обстоятельствах, за норму, пусть и героическую, которую будут подавать как исключение. Но это в любом случае логичнее и честнее, чем награждать Нобелевской премией мира Барака Обаму.
Что бы там ни пытались объяснять сторонники такого решения, наградили его, по сути, за победу на выборах президента США. Еще есть модная точка зрения, что это был политический аванс, награда за наши надежды. Но в таком случае дискредитируется сам смысл премии —
нельзя награждать едва ли не самой признанной наградой человечества в качестве поощрения неясных будущих деяний. В таком случае вышеупомянутый Усама Бен Ладен как кандидат на нобелевку ничуть не хуже и даже, может быть, лучше Обамы — вдруг он после такой награды «исправится», заклеймит позором терроризм и упразднит «Аль-Каиду» (организация запрещена в России).
Вот и остается либо менять правила игры при вручении Нобелевской премии мира, либо солидарными усилиями человечества менять сам мир. Второй вариант, конечно, неизмеримо труднее.
