Цивилизация
Одна из примечательных сторон арабских протестов – они позволяют проследить весь спектр возможных реакций авторитарных режимов на массовые уличные выступления и последствия таких реакций. Кто-то сразу бежит из страны, как тунисский бен Али. Кто-то предлагает конституционные реформы (Марокко, Йемен, Оман). Кто-то маневрирует и пытается выиграть время, постоянно меняя тактику, как Хосни Мубарак. Кто-то более умело разыгрывает карту кнута и пряника, одновременно выделяя населению щедрые субсидии и с разной степенью решительности применяя силу к демонстрантам (Бахрейн, Саудовская Аравия). Есть и такие, кто априори действует жестко, – иранское руководство или Каддафи.
Все это имеет прямое отношение к России. Если демократизация политической системы России не будет инициирована сверху, то когда-нибудь похожие события нам тоже предстоят, и как поведут себя в этой ситуации наши власти – вопрос не праздный.
А власти наши следят за происходящим внимательно и нервно. Арабский мир наряду с Китаем всегда был живой иллюстрацией модели «народного авторитаризма», альтернативы западной демократии – здесь нет свободы прессы, свободных выборов, десятилетиями правят одни и те же лидеры, но «народу это нравится». Сегодня эта модель рушится прямо на глазах, причем неожиданно, застав своих апологетов врасплох.
Пока почвы для прямых аналогий между арабскими событиями и российской реальностью нет, можно дать волю пропагандистской машине. Надо сказать, наши государственные СМИ отрабатывают довольно стройную кампанию по освещению арабских событий, в общем виде основанную на трех главных посылах:
1. «Все это инспирировано извне» (разумеется);
2. «Протесты приводят к оттоку капитала, падению фондовых рынков и другим экономическим проблемам» — традиционное для современной российской пропаганды противопоставление демократии и экономического благополучия;
3. И, наконец, главное – «Зачем им (протестующим) все это надо? Понятно, Египет, но в Бахрейне, Ливии, Саудовской Аравии уровень жизни высокий, чего бунтовать-то?»
Такие вот нехитрые три источника и три составные части российской государственной пропаганды, обыгрывающие старый как мир тезис «свобода лучше, чем несвобода, но гарантированный кусок хлеба с маслом – еще лучше».
Но сами-то власти понимают, что арабские революции – неизбежное вскрытие застарелых авторитарных нарывов, которое неминуемо ждет и Россию, когда усталость общества от монополии «партии воров и жуликов» перейдет критическую черту.
Пропаганда наряду с сохраняющимися пока высокими финансовыми возможностями государства и сильной инерцией в обществе – несомненно, те ресурсы, благодаря которым власти могут этот исторический момент оттянуть. Но когда весь этот арсенал будет исчерпан, останется «последний довод» — применение силы. Арабские события не оставляют сомнений: в конечном итоге жесткие силовые действия – единственное, что может дать надоевшим диктаторам хоть какой-то шанс.
Готовы российские власти действовать по жесткому варианту? Целый ряд признаков свидетельствует, что власти открыто готовятся к этому и уже поигрывают мускулами.
Депутаты-единороссы предлагают увеличить до 10 лет тюремные сроки за «экстремистскую деятельность» (организацию несанкционированных властями акций протеста). В пятницу в эфире «России-24» Владимир Жириновский, фигура эксцентричная, но не последняя в российском политическом истеблишменте, высказался по этому поводу недвусмысленно: «Если у нас начнется мятеж, вы думаете, наше руководство не будет применять артиллерию, танки и все остальное по мятежникам? Будем применять!» Похожие мысли мне в последние недели пришлось выслушивать и от многих других напуганных арабскими событиями представителей провластных кругов – дескать, не надейтесь, если что, танками подавим.
Насколько это все серьезно?
И сегодняшний пример арабского мира, и примеры из недавнего прошлого (подавление протестов в Китае на площади Тяньаньмынь в 1989 году) свидетельствуют, что силовое подавление протестов – дело крайне непростое и требует от властей либо быть достаточно отмороженными, чтобы не бояться пускать в ход против протестующих армию и тяжелые вооружения (Ливия), либо иметь в запасе многочисленную, хорошо обученную и идеологически мотивированную силовую полицию (иранские ополченцы-басиджи).
Трудно окончательно судить о степени отмороженности нынешних российских правителей, но первый вариант в России представить себе сложно. У нас несколько танковых выстрелов по фактически пустому зданию Белого дома в 1993 году до сих пор обсуждают как национальную трагедию, и даже советские власти со времен Новочеркасского расстрела в 1962 году не решались стрелять в собственный народ – что в 1991 году стоило им контроля над страной. Россия не Китай – здесь таких действий властям не простят.
В 1991-м ГКЧП пыталось использовать в Москве части, укомплектованные солдатами из среднеазиатских республик, да и сейчас раздаются призывы привлечь для борьбы с возможными массовыми протестами кадыровцев. Однако, учитывая соответствующие настроения в обществе, ярко проявившиеся в декабре на Манежной, едва ли это добавит власти популярности и наверняка придаст возможному конфликту нежелательную для власти этническую окраску, не оставляющую ей шансов.
Ну а что касается второго варианта, то для этого ресурсов очевидно недостаточно. Общая численность подразделений ОМОН в России меньше 30 тысяч человек – цифра явно несравнимая, например, с Ираном, где власти не смогли бы удержать ситуацию под контролем без помощи 10-миллионной армии ополченцев-басиджей, пестовавшейся в течение всех трех десятилетий «исламской республики». Не платные же дурачки-нашисты будут роль басиджей исполнять. Власть нередко прибегала к услугам футбольных фанатов для борьбы с оппозицией, но эта возможность ситуативна – едва ли фанатские лидеры согласятся «работать» по действительно массовым протестам, когда дело выходит за рамки расправы с отдельными оппозиционными активистами.
Против жесткого варианта будут и сами силовые структуры, прежде всего армия и милиция, руководство которых слишком занято личным обогащением, а рядовой состав слишком раздражен реформами и материальными проблемами, чтобы всерьез ввязываться в войну с населением. Каддафи, кстати, пришлось отдавать приказ без шуток расстреливать солдат, отказывавшихся атаковать оппозицию.
Конечно, Россия – не арабский мир. Одно из ключевых отличий – чрезвычайно высокий уровень конформизма среди молодежи до 25 лет, более 50% которой, по данным социологических опросов, одобряет вектор развития страны и деятельность ее руководства, что резко контрастирует с остальными возрастными группами, где этот показатель ниже половины (это тема для отдельного разговора). Но в целом вывод простой –
хотя власти и посылают обществу сигналы, что могут и «по-плохому», король и тут голый. Реальных ресурсов для серьезной борьбы с массовыми протестами у властей нет, и все это бряцание оружием скорее предназначено для создания психологического давления на оппозицию, чем может реально спасти правящий авторитарный режим в случае серьезных неприятностей.
Так что лучше сразу готовить либо запасной аэродром, либо проект конституционной реформы.
