Цивилизация
Бывший шведский премьер Карл Бильдт сформулировал, пожалуй, ключевую проблему современной Евразии. «На огромном пространстве от Бихача в Боснии на северо-западе до Басры в Ираке на юго-востоке, от Косова до Курдистана разворачивается грандиозная битва между силами интеграции и силами дезинтеграции», — считает Бильдт. Шведский политик не понаслышке знаком с тем, как протекают процессы территориального передела и размежевания. В бытность главой правительства ему довелось устанавливать отношения с новыми независимыми государствами, образовавшимися на месте распавшегося СССР. А затем в ранге уполномоченного ЕС по боснийскому урегулированию Бильдт провел много времени на Балканах, близко познакомившись с оборотной стороной тамошних «сил дезинтеграции».
1990-е годы продемонстрировали различные модели распада государств — от «бархатного развода» чехов и словаков до балканской катастрофы и сепаратистских войн на Кавказе. После периода острых конфликтов ситуация повсеместно стабилизировалась, но в большинстве случаев она была не урегулирована, а тем или иным образом заморожена.
Сегодня, спустя десятилетие, наступило время окончательных решений о том, что делать с многочисленными очагами «наследия XX века».
Наступившее столетие добавило и новых проблем: в результате антитеррористического похода как минимум одно достаточно прочное государство превратилось в кандидата на дезинтеграцию — Ирак.
Вопрос, поставленный Бильдтом, можно расшифровать следующим образом: будут ли территориально-государственные противоречия решаться посредством дальнейшего национально-религиозного дробления или возобладает интеграционный подход на новой основе? Эта проблема в равной степени актуальна как для ситуации на Балканах (Босния, Косово, Сербия и Черногория), так и для постсоветских «горячих точек» в Грузии, Азербайджане, Молдавии, а в немалой степени и для России, и субъектов формирующейся иракской федерации.
Примером столкновения двух подходов — националистического и наднационального — становится ситуация в Косове.
Практически все, кто наблюдает за процессом косовского урегулирования, и часть из тех, кто в нем участвует, видят в будущем решении крайне важный прецедент. Не случайно испанские представители уже довели до сведения Брюсселя, что опасаются воздействия, которое потенциальная независимость Косова окажет на настроения баскских сепаратистов.
Сегодняшнюю позицию Евросоюза один из дипломатов назвал «какофонией». Официально речь не идет ни о суверенитете края, ни о возможности его возвращения под сербскую юрисдикцию. Именно в пределах такой «вилки» действует посланник ООН Мартти Ахтисаари. Однако ряд стран ЕС предлагают свои варианты — от полной независимости в нынешних границах до раздела Косова на национальные части с присоединением северной части к Сербии и признанием самостоятельного юга. Последний вариант, предложенный, в частности, чешским премьером Иржи Пароубеком, с возмущением восприняли и руководство Евросоюза, и Ахтисаари. Любое предположение о возможности признания границ по этническому принципу вызывает отторжение у большинства европейских политиков, поскольку, по сути, будет означать признание результатов этнических чисток. В реальности так оно и есть: нынешний национально-территориальный состав Косова (как и Боснии, Абхазии, Нагорного Карабаха и пр.) — результат жестоких междоусобных войн, перекроивших ландшафт некогда многонациональных территорий.
Вся идеология современной Европы — это преодоление националистического наследия в рамках зонтичного интеграционного проекта
В принципе, ЕС стремится перенести свой опыт и на зоны замороженных конфликтов. Однако те находятся на ином уровне исторического развития, когда националистические страсти отнюдь не откипели. То есть упомянутые Карлом Бильдтом «силы дезинтеграции», придавленные с момента прекращения боевых действий, готовы повсеместно вырваться наружу, как только внешнее давление уменьшится.
У Европы нет иного выбора, кроме как очень надолго стать гарантом и патроном процесса национального примирения. В арсенале ЕС есть для этого только один по-настоящему эффективный инструмент — интеграция в сам Европейский союз, по крайней мере — четкое обещание возможности такой интеграции. И все идет к тому, что комплексное решение проблемы Балкан возможно теперь только в рамках Евросоюза. Причем движение туда всех проблемных территорий (Босния, Сербия и Черногория, Косово, Македония, Албания) должно быть синхронизировано. С учетом сложнейших переплетений интеграция разных скоростей может произвести на общебалканскую стабильность обратный эффект. Правда, как на самоощущение «старой Европы» повлияет, например, факт наличия в Еврокомиссии, главном исполнительном органе ЕС, аж двух албанских комиссаров (от самой Албании и от Косова), представить трудно.
Тем не менее продвижение Балкан в сторону евроинтеграции неизбежно, оно и станет основой урегулирования в «пороховой бочке Европы».
А что же делать с «силами дезинтеграции» на постсоветском пространстве? Проблема заключается в том, что никакого «зонтика» здесь не намечается, и «силы интеграции» бессильно разводят руками. При всем стремлении, например, Грузии к членству в Евросоюзе перспективы этого практически равны нулю. Из всех конфликтных зон на европейский патронат могут всерьез рассчитывать разве что Молдавия с Приднестровьем, да и то перспектива весьма отдаленная. Российский «зонтик», обеспечивший стабилизацию в прошлом десятилетии, больше спросом не пользуется, а предполагаемое членство в НАТО едва ли может принципиально изменить отношения между народами, воевавшими друг с другом в начале 1990-х.
В России время от времени можно услышать следующие рассуждения. Коль скоро бывшие советские республики отказываются от нашего покровительства и патроната при решении территориальных проблем, в интересах Москвы довести процесс распада СССР до логического финала. Иными словами — добиться того, чтобы своим правом на самоопределение воспользовались и бывшие автономные субъекты других республик. А потом уже пусть сами решают, хотят ли они независимости или вольются в семью народов Российской Федерации. Вроде бы вполне последовательно. Но только почему в таком случае этот самый логический процесс не должен распространяться на Россию?
И кто сказал, что распад империи, случившийся в начале минувшего десятилетия, уже завершен и то, что происходит на Кавказе, не есть его продолжение?
За последние полвека, с того момента, как начался стремительный распад колониальной системы, мир устал от торжества «сил дезинтеграции», от агрессивного национализма и сепаратизма под знаменем права наций на самоопределение. Что делать с выпущенным из бутылки джинном, никто, по большому счету, не знает, ограниченность моделей, подобных европейской интеграции, уже понятна. И, если великие державы пока не способны найти эффективное противоядие, им стоит, по крайней мере, неформально договориться об одном:
не использовать «яд» — «силы дезинтеграции» — в попытках достижения собственных эгоистических целей.
Потому что в противном случае это будет настоящая игра с нулевой суммой — когда проигрывают все.
