Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Волна за волной

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»

На этой неделе все прогрессивное человечество чествует героев постсоветских демократических революций. Инициаторы «цветных» событий и симпатизирующие им на Западе называют все происходящее с осени 2003 года, когда грузинская оппозиция низвергла режим Эдуарда Шеварднадзе, четвертой волной демократизации. Считается, что в результате первой волны, прокатившейся по миру в XIX — первой четверти XX века, возникли первые три десятка демократических государств — те, которые сегодня являются постиндустриальными странами. Вторая волна связана с послевоенной деколонизацией. Третья же, по определению американского социолога Сэмюэла Хантингтона, началась португальской «революцией гвоздик» в апреле 1974-го и завершилась падением коммунизма в Европе в 1989 году.

Каждая из волн создавала, по сути, принципиально новую ситуацию в мире. Будет ли воздействие четвертой волны столь же значительным? Постсоветские события представляют собой любопытный гибрид двух предыдущих волн.

С одной стороны, это геополитическое самоопределение стран, находившихся в зависимости от прежней метрополии. Сформировавшаяся национальная элита и национальная буржуазия больше не хочет оглядываться на традиционного «большого брата», стремясь уйти из-под его опеки и найти нового покровителя.

В этом смысле курс Саакашвили или Ющенко мало отличается от действий пришедших к власти лидеров национально-освободительных движений в Африке или Азии.

По тем же законам протекает и связанная с волной демократизации геополитическая борьба. Бывшая империя глубоко возмущена вмешательством в законную сферу ее интересов, а внешние силы подзуживают освобождающиеся народы. В 50–60-е годы прошлого века возмущенными хранителями статус-кво были Британия и Франция (в другие периоды — Голландия и Португалия), а поборниками национального освобождения — Советский Союз и США, усердно расшатывавшие колониальную систему. Теперь стороны поменялись ролями. Россия негодует по поводу постороннего вмешательства, а Европейский союз и (по-прежнему) Соединенные Штаты содействуют пополнению семьи демократий.

С другой стороны, постсоветские события — аналог того, что три десятилетия назад происходило на Пиренейском полуострове, стоявшего у истоков третьей волны. Тогда речь шла не о борьбе против внешнего доминирования, а об избавлении от явно устаревших политических режимов. Как вспоминает, например, первый демократически избранный президент Португалии генерал Рамалью Эанеш, недовольство правлением Салазара — Каэтану созрело прежде всего внутри самого режима. Новое поколение номенклатуры тяготилось международной изоляцией Лиссабона на фоне набиравшей темпы интеграции Европы. Европейское сообщество богатело на глазах, что ужасно нервировало остававшийся на обочине португальский бизнес. Схожая ситуация была и в Испании, хотя последний период правления каудильо Франко был отмечен настоящим экономическим бумом. Однако закосневшая политическая система тоже оставляла Мадрид на периферии европейского развития.

Чем не «цветные революции», движущей силой которых была часть грузинского или украинского истеблишмента, недовольного своим положением в стагнирующей бюрократической системе? Кстати, и при Кучме в последние годы был зафиксирован высокий экономический рост.

Опыт трансформации Португалии и Испании вообще полезен для понимания того, что нужно для успеха преобразований.

Годовщины «цветных революций» на этой неделе совпали с двумя другими важными датами. 30 лет назад умер генерал Франко, и в те же дни в Португалии, уже вставшей к тому времени на демократические рельсы, была предотвращена попытка коммунистического переворота.

Несмотря на тесную культурно-историческую близость, два южноевропейских соседа шли разными путями. В Португалии режим просто рухнул, когда группа военных, которым надоела колониальная война в Африке, устроила путч, и его поддержало население. В течение полутора лет страну лихорадило, она чуть не стала «европейской Кубой». Когда в Вашингтон с визитом приехал министр иностранных дел нового правительства социалист Мариу Суареш, госсекретарь США Генри Киссинджер всерьез уговаривал его не возвращаться, пугая участью Керенского: «Португалия потеряна для свободного мира, вы не справитесь с коммунистами». Но после ноября 1975-го французский писатель и политик Андре Мальро с удивлением написал: «Португальские социалисты доказали, что меньшевики способны победить большевиков». Суареш, впоследствии президент Португалии, считает принципиальным моментом даже не поражение коммунистов, а тот факт, что после их провала левоцентристское руководство страны не поддалось на призывы правых сил запретить компартию и провести массовые аресты.

Способность несмотря ни на что сохранить демократические формы правления стала одним из условий успеха. Вторым был взятый Лиссабоном курс на европейскую интеграцию. Желание войти в динамично развивающееся сообщество заставило быстро осуществлять преобразования политико-экономической системы, ЕС всячески стимулировал этот процесс. Через десять лет после падения одного из самых авторитарных режимов Европы Португалия уже стояла на пороге Европейского сообщества.

Испания обошлась без революций, и ее опыт поистине уникален. Сразу после смерти каудильо мало кто мог предположить, что франкистская система власти сама и достаточно безболезненно начнет себя демонтировать, в течение двух лет создав основы демократической инфраструктуры. Попытка военного переворота в 1981 году была обреченной попыткой меньшинства повернуть историю вспять. Прошлое не забыли, не преодолели, его аккуратно вынесли за скобки реальной политики. В 1986-м Мадрид вместе с Лиссабоном вступил в ЕС.

Все эти реминисценции имеют вполне прикладное значение для бывшего «великого и могучего».

Во-первых, попытки искусственно закрепить стабильность в условиях динамично развивающегося окружения обречены на неудачу.

Именно поэтому эксперимент Александра Лукашенко по созданию советского анклава в Европе окончится неудачей, какие бы темы роста ни демонстрировала экономика Белоруссии.

Во-вторых, в долгосрочной перспективе именно демократическая модель способна амортизировать общественное напряжение, неизбежное в переходных странах.

В-третьих, ключевое значение имеет наличие ориентира, точнее даже — нового патрона.

Страны, стремящиеся к новым сообществам, а потом и влившиеся в них, как правило, успешны в своих преобразованиях. Полностью предоставленные сами себе, они совершают все возможные глупости и ошибки, заходя в тупик. Таков удел многих государств, образовавшихся на обломках колониальных империй в Африке. Тем более что с концом холодной войны интерес к ним потеряли и те, кто поддерживал их освободительную борьбу — Москва и Вашингтон.

На постсоветских просторах возможны оба варианта: и африканский, и европейский. И выбор всегда за элитами каждой из стран, как ни велик соблазн переложить ответственность на кого-то вовне.

Новости и материалы
Туск расстроился из-за своей вынужденной жесткости с «украинскими друзьями»
Названа причина расставания Тома Круза с экс-женой российского олигарха
Байден оценил преимущества своего возраста
ГИБДД предупредила об усложнении получения водительских прав
В Германии заявили о правомерности отправки войск на Украину
На границе России предотвратили завоз шести опасных инфекций
В Госдуме призвали уважать спортсменов, которые поедут на Олимпиаду
В сети обсуждают фигуру Погребняк после набора веса
Российский солдат уничтожил FPV-дрон ВСУ из дробовика
Власти Солнечногорска объяснили происхождение зыбучих песков на центральной площади
В Башкирии аннулируют браки для лиц, сменивших пол
Инвестстратег спрогнозировал курс доллара на следующую неделю
В Хакасии появилась «парковка» для дорогих авто прямо на мемориале героям ВОВ
В России запустили проект помощи кафе и ресторанам Белгорода
Продюсер вспомнил, как организаторы обанкротились из-за Вайкуле
Стало известно, что чаще всего перевозили по Севморпути в 2023 году
Анатолий Цой рассказал о заработке после ухода из MBAND
Над Белгородской областью сбили беспилотник
Все новости