Многополярность на двоих

Первый визит в Россию Никола Саркози дал повод для комментариев в духе: Саркози – не Ширак, поэтому о разного рода «осях» и «треугольниках» Кремль может забыть. Отчуждение России от Европы углубится. Кто-то об этом сожалеет, кто-то, напротив, не скрывает удовлетворения.

Спору нет, трудно найти политиков, которые по своим человеческим качествам и политической манере больше отличались бы друг от друга, чем бывший и нынешний хозяева Елисейского дворца. И, конечно, показные проявления единомыслия, которыми российских лидеров (не только Путина, но и Ельцина) радовал Жак Ширак, от Никола Саркози не дождешься. Однако, глядя на его слегка эксцентричный и несколько американизированный стиль, не стоит торопиться с выводами относительно содержания отношений.

Есть три причины, по которым Париж останется ключевым партнером России: личностная (характер французского президента), объективно-историческая (устойчивые традиции внешней политики Франции) и глобальная (общие особенности современных международных отношений).

Карьера Никола Саркози свидетельствует о том, что это амбициозный и целеустремленный политик, весьма прагматичный в выборе средств для достижения поставленных целей. Ему близок деловой, ориентированный на извлечение выгоды подход к решению проблем (не случайно в числе друзей президента преобладают крупные бизнесмены). Но, как и все представители голлистской традиции, он разделяет базовую идею о государственном величии и жестком отстаивании национального интереса как доминанте французской политики. Кроме того, Саркози – яркая медиаперсона, он понимает важность образов и внешней оболочки в современной политике.

Владимира Путина отличает схожий набор качеств: максимальный прагматизм в сочетании с собственным представлением о национальном величии и особым вниманием к личному имиджу.

Общие черты характера двух президентов позволяют рассчитывать на то, что они наладят взаимопонимание.

Это совершенно не означает, что между ними возникнет взаимная приязнь, возможно даже наоборот – будет нарастать раздражение. Однако нахождение решений зачастую основываются не на симпатиях, а на верном понимании поведения партнера.

Французская политика последовательна в том, что касается видения мира и представления о месте и роли в нем Парижа.

Цель – обеспечить заметное присутствие Франции в международных делах и сохранить максимально возможную независимость. После утраты колониальных владений во второй половине прошлого века Париж утратил способность претендовать на глобальную роль. Тем важнее постоянно демонстрировать готовность вести самостоятельную игру. Способом достижения этой цели является поддержание баланса между важнейшими центрами силы, точнее – между их ролью во внешней политике страны.

Жак Ширак, в принципе, разделял тот же подход, но к завершению президентства явно зашел в тупик, не укрепив, а ослабив французские позиции. Резкий антиамериканский настрой, связанный с осуждением иракской кампании, привел к замораживанию отношений с Вашингтоном. Взамен Париж сблизился с Москвой и Берлином, однако призрак великодержавного треугольника напугал партнеров Франции по Европейскому союзу.

Раскол, вызванный отношением к войне в Ираке, усугубился после вступления в Евросоюз стран Центральной и Восточной Европы. Отношения с ними Ширак испортил очень лихо, предложив новым союзникам «заткнуться», пока «большие» разговаривают.

Сложившаяся атмосфера практически парализовала единую Европу.

Из трех опор евроатлантического баланса Франции – отношения с Соединенными Штатами, политика внутри Европейского союза и особые контакты с Россией – две «просели». Баланс нарушился.

Еще во время президентской кампании во Франции российские СМИ заклеймили Саркози как чуть ли не марионетку Вашингтона, зловредного «атлантиста», который поставит крест на пророссийском наследии Ширака. Но только человек, совсем не знакомый с французской политикой, может полагать, что президентом там может стать «американская марионетка».

Задача Никола Саркози – восстановить баланс, утраченный в результате курса Жака Ширака (которого, кстати, вначале тоже считали ужасно проамериканским на фоне его предшественника Франсуа Миттерана). С этим связан как дрейф в сторону Соединенных Штатов, так и особое внимание, которое президент уделяет Восточной Европе, – он уже посетил Венгрию, Болгарию, Чехию и Польшу. Примирение с «новой» Европой необходимо для придания импульса реформированию институциональной структуры ЕС. А политически влиятельная единая Европа – залог международной значимости Франции.

Казалось бы – плохие новости для Кремля. Однако тот же самый принцип баланса требует от Никола Саркози обязательно укрепить и третью опору – российскую. Более того, чем дальше Париж смещается в «проамериканскую» сторону, тем важнее уравновесить этот процесс развитием отношений с Москвой. Собственно, представление о том, что Россия является одним из ключевых элементов европейской стабильности – фундаментально во французской политике последних полутора десятилетий, вне зависимости от того, кто управляет нашей страной, – цари, генсеки или президенты.

С чем Москве точно стоит попрощаться, так это с иллюзией, что Францию можно перетянуть на свою сторону. Это идет вразрез с принципами Парижа.

Однако в более сложных геополитических и геоэкономических конфигурациях можно рассчитывать на французскую поддержку.

В этом, собственно, и заключается многополярный мир, столь вожделенный российской (да и французской) политической элитой. В нем нет простых решений и незыблемых отношений. Приходится постоянно лавировать в поисках того, как лучше добиться своих национальных интересов. Напор в одних вопросах должен сочетаться с изворотливостью и гибкостью в других. В принципе, и Россия, и Франция испокон веку имеют вкус к большой великодержавной политике. Так что они обречены на сложное и многообразное взаимодействие еще и по этой причине.