Цивилизация
Приезд в Москву британских следователей вызвал решительные перемены в поведении г-д Лугового и Ковтуна, пивших чай с Литвиненко в тот злосчастный день 1 ноября в отеле «Миллениум».
Доселе г-да Луговой и Ковтун давали интервью, приходили в британское посольство и на «Эхо Москвы», - и вдруг как отрезало. Г-н Ковтун, пообщавшись со следователями, даже впал в кому, тем более удивительную, что, по словам покойника Литвиненко, его вовсе на этой встрече не было, а был некто высокий, неулыбчивый Владимир, который все уговаривал Литвиненко пить чай.
На самом деле внезапная недоступность г-на Лугового – это, пожалуй, первый обнадеживающий политический признак в этом деле.
Ведь кто такой Андрей Луговой? Охранник Березовского? Старый знакомый Литвиненко?
Для нашей истории самое важное то, что Андрей Луговой – это человек, который получил срок за соучастие в побеге Николая Глушкова. Помните этот побег? Срок содержания Глушкова под стражей истекал, он был тяжело болен, предъявить ему было больше нечего, времена были еще почти вегетарианские - и тут вдруг Глушков бежит. И во время побега его ловят. И тут же ползут слухи по бизнес-кругам, что весь побег был – провокация, чтобы оставить Глушкова под стражей.
И Андрей Луговой за участие в беспрецедентном побеге главного на тот момент российского заключенного получает аж полтора года, и, выйдя из тюрьмы, сохраняет многомиллионный бизнес; это в стране, где за созвучие со словом ЮКОС или «Березовский» множат на ноль. (Заметим в скобках: и с этим-то человеком продолжал общаться Литвиненко. То есть Литвиненко знал, Луговой знал, что он знает; но все продолжали общаться – такая уж среда.)
Вряд ли г-н Луговой отравил Литвиненко; скорее уж его использовали втемную («Ой, Андрюша, дай нам поглядеть на Сашу, мы хотели бы ему кое-какой проект предложить»). С одной стороны – дело Глушкова, с другой – бизнес, старшим друзьям не откажешь.
Но, почуяв в воздухе запах серы, г-н Луговой среагировал поразительно быстро, - бросился под все телекамеры с криком: «Вот он я». И правильно сделал. Иначе бы сейчас г-н Луговой давно исчез, и российская прокуратура бдительно искала бы его для своих британских коллег; или же, что еще вернее, давно бы нашла предсмертную записку г-на Лугового со словами: «Я убил Сашу Литвиненко по приказу моего старого хозяина Бориса Березовского. Полоний сварил на даче в печке».
Так вот: я о положительном политическом моменте.
Дело в том, что если бы старшие друзья решились, то Лугового бы ничто не спасло. Человек он, как и все выходцы из этой среды, уязвимый и зависимый; к тому же – нужды Родины. Вот предстал бы Луговой перед британскими следователями и сказал бы: «Хочу сделать заявление. Меня нанял Березовский, чтобы отравить Литвиненко.»
А что? Березовский же один раз уже нанимал его – чтобы вытащить Глушкова.
У такого поворота событий была масса преимуществ. Все Марковы и Пушковы могли б радостно отрапортовать, что вот же, российская прокуратура раскрыла то, что было не по плечу Скотленд-Ярду; и спорить с этим – мочиться против ветра. Да и Скотленд-Ярд бы озадачился: признание – царица доказательств.
Почему же это не сделано?
Только потому, что это – чрезвычайно сильное решение. Сильное – в смысле необратимое. Такое решение
превращает каждого скептика, который усомнится в «следе Березовского», не просто в горлопана или либерала – во врага государства.
За таким решением должен последовать – с английской стороны – арест и суд над Березовским. И если ареста нет, это значит, что Запад не верит показаниям Лугового.
Словом, отколоть такую штуку – это значит идти ва-банк. После этого придется устраивать над Луговым новый троцкистко-бухаринский процесс. После этого придется сказать на Западе: «Кто не верит Луговому – не верит в Путина». А главное – после этого невозможно будет даже предполагать, что Путин был не в курсе.
И это дает основания полагать, что Путин-таки был не в курсе. По поводу убийства, или по крайней мере по поводу способа. И что демонстративность убийства получилась куда большая, чем рассчитывали. Убийцы бросили на стол визитную карточку, - мучительную, загадочную, долгую агонию, - но они вряд ли осознавали, что на этой визитке они приписали имя, фамилию, и личное мыло. Потому что если бы замысел был прописать все до конца, то и Луговой дал бы нужные показания.
А так - предпочли мягкий компромиссный вариант. Завести дело по факту покушения на убийство Дмитрия Ковтуна, чтобы иметь возможность летать в Лондон и там требовать доступа к материалам по делу Литвиненко; да время от времени делиться многозначительными утечками на тему того, что Литвиненко собирал для «Аль-Каиды» (организация запрещена в России) грязную бомбу и нечаянно притравил при этом несчастного Ковтуна.
