Заложник

31 декабря 1999 года в 12 часов дня (а не ночи) Ельцин Борис Николаевич заявил в новогоднем обращении к россиянам, от удивления уронившим на пол тарелки с готовящейся к новогоднему столу хрестоматийной заливной рыбой, что он добровольно уходит с поста главы государства: «Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперед. И я не должен мешать этому естественному ходу истории. Полгода еще держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть президентом и с которым сегодня практически каждый россиянин связывает свои надежды на будущее?! Почему я должен ему мешать? Зачем ждать еще полгода?».

Шесть лет спустя, предваряя собственную полукруглую дату - 75-летие - первый президент России в одном из «установочных» интервью, над текстом которого явно работал не он один, говорит примерно то же самое: «Я рад, что не ошибся, остановив свой выбор на Владимире Путине. Понимал: бурно развивающейся России нужен молодой президент. Старался найти того, для кого идеалы свободы, рынка, понимание необходимости движения вперед вместе с цивилизованными странами были бы важнейшими ценностями. Но еще считал важным наличие в этом человеке твердой воли, стержня. У Владимира Владимировича это имеется. Россияне почувствовали силу и выбрали Путина президентом».

«Воленс-неволенс», как говорил О.И. Бендер, выдающийся политический деятель, осуществивший беспрецедентно смелое политическое прикрытие либеральным экономическим реформам и тем самым заслуживший памятник нерукотворный, превращается в орудие грубоватого и прямолинейного пиара.

В политическое, простите, растение, чья функция - сохранять своими или не своими, а навязанными кем-то извне высказываниями благополучие и неприкосновенность семьи и Семьи.

Искренне жаль легендарного Дедушку, от которого все всегда ждали совершенно иных - соответствующих его имиджу, реальной человеческой натуре, историческому масштабу фигуры - высказываний и оценок. И сама словесная ткань юбилейных высказываний Бориса Николаевича, внимательно проверенных невидимой миру референтурой, говорит о характере политического режима больше, чем самые эффектные его слова и дела. Впрочем, это в известном смысле естественная судьба всех первых лиц в истории России и Советского Союза. В свои 75 Иосиф Сталин, пораженный дыханием Чейн-Стокса уже был в могиле. Хрущеву оставалось доживать в Петрово-Дальнем два пенсионных года в опале и с вечным клеймом «волюнтарист». Ильичу, чье политическое наследство уже активно делили, оставалось еще год «сиськимасиськи» править страной, не приходя в сознание.

Борис Ельцин остается одновременно и счастливой фигурой в политической истории, и трагической.

Счастливой, потому что он всегда был и оставался везунчиком, обладавшим поразительным аппаратным чутьем и исторической интуицией. Что позволяло ему делать блестящую карьеру в партийные годы, а на рубеже 1980-х-1990-х нащупать ход истории с той же точностью, с которой Леонид Ильич неизменно находил полнокровные коленки стенографисток в охотхозяйстве Завидово. Трагической, потому что он дважды пережил крушение систем, которым служил верой и правдой: первой - секретарем обкома, второй - президентом. Сначала развалился СССР, в чем теперь всегда будут обвинять Ельцина, хотя не он двигал Историей, а она им. Затем было подвергнуто осмеянию и постепенному демонтажу политическое устройство 1990-х годов, скрепленное кровью баррикад 1993-го и зафиксированное юридически Конституцией того же года.

Пересмотр итогов буржуазной революции 90-х, в который втягивают ее автора и исполнителя в последние 6-7 лет, стал едва ли не основным смыслом экономической и информационной политики.

Национализация вместо приватизации коснулась не только масштабных кусков собственности и информационных потоков, но и лично первого президента страны - и его «посчитали», и его национализировали, используя в лобовых пропагандистских интересах. «Я сторонник сильной руки, сильной президентской власти. Без этого жесткого стержня наша огромная страна развалится», - говорит Ельцин не своим голосом в печатном интервью.

Первый президент словно бы во второй раз прощается с «дорогими россиянами». Шесть лет назад он оправдывался: «Казалось, одним рывком — и все одолеем. Одним рывком не получилось. В чем-то я оказался слишком наивным». Сегодня Борис Николаевич повторяет эту мысль, как мантру: «Да, безусловно, были ошибки, иллюзия, будто можно совершить глобальные изменения быстро, одним рывком. В миг все решить не получилось». Что, за полтора президентских срока, прошедших со времени отставки, у крупного политического деятеля не появилось новых идей?!

Вероятно, сейчас уже можно объявлять сегодняшний политический режим прямым наследником ельцинского - теперь это в высокой степени безопасно для имиджа нынешней власти, которая выстраивала свой светлый образ на критике наследства 1990-х годов. В уста Бориса Ельцина даже вложены слова: «Но в главном, в движении от тоталитаризма к нормальному, здоровому, цивилизованному государству, мы все сделали правильно».

Что ж, по крайней мере в этом фрагменте экс-главе государства было позволено сказать правду. Но не всю.

Потому что 75-летнему ветерану большой политики не дозволено задаться вопросом: а не остановлено ли это самое движение к нормальному, здоровому цивилизованному государству?

Не растрачено ли почем зря богатое «дедушкино» наследство? Наследство политического заложника двух исторических эпох - советской и постсоветской.