Форточка возможностей

Алексей Кудрин и Анатолий Чубайс, Борис Немцов и Владимир Милов почти одновременно вышли на публику со своего рода программными выступлениями. Первые намекнули на неадекватность недружелюбной по отношению к западному миру внешней политики России, ее несоответствие масштабу экономических задач, стоящих перед страной, которая может за пару лет растратить свои стабилизационные резервы. Вторые обозначили проблемы восьмилетки Путина и тем самым попытались определить задачи, подлежащие решению.

Налицо стремление либерального клана — как при власти, так и вне ее — расширить для государства и общества повестку ближайших лет. В том ее виде, в каком она либо не совпадает с планом Путина, либо расширяет его границы.

Происходит это по одной причине: возникла надежда на то, что смена лидера, если она действительно произойдет, откроет окно возможностей. Начальство и само не знает, открывается это окно или нет. А если открывается, то будет ли наивысшее указание воспользоваться им. Вероятно, поэтому не куда-нибудь, а прямо на Первый канал, да еще в прайм-тайм, в программу Владимира Познера, были допущены ключевые либералы, сотрудничающие с властью — те же Чубайс и Кудрин, экономический гуру Егор Гайдар и харизматический предприниматель Рубен Варданян.

Окно, а скорее, узкая форточка возможностей может быстро закрыться. Хотя еще совершенно не очевидно, что она вообще открылась: в этом смысле Дмитрий Медведев — «преемник надежд», а не президент реальных дел.

На эту форточку уповают многие, потому что этим самым многим из числа тех же либералов надоело находиться в мертвой зоне оппозиции, которую никто не замечает, кроме тех, кто дает команды ОМОНу. Как и в совсем не похожий на нынешнее время период раннего Ельцина, как и в 2000-м году, когда писалась программа Грефа, либералам хочется обрести политическую крышу для реформ, для продвижения своей идеологии. Это не желание вскочить в уходящий поезд третьего срока. Хотя бы потому, что поезд еще не подали на платформу и не определились с его маршрутом. Поэтому форточка возможностей пока дает шанс на то, чтобы поучаствовать в выборе платформы и маршрута. Не более. Но и не менее.

У кого получится быть услышанными, и кто будет готов услышать предложения — пока большой вопрос. Повестка дня должна быть воспринята тем, для кого она формируется («повестка для…»). Но шевеление — надо сказать, вполне естественное для времен реальной или потенциальной перемены власти — уже началось.

Кто-то даже сгоряча назвал это время «оттепелью» (копирайт — Илья Эренбург, время написания одноименной повести — 1954–1956 годы), хотя пока можно говорить лишь о магнитной буре. Рыба гниет с головы. Авторитарные режимы иной раз тают сверху. На это и надежды.

Так практически всегда происходило в советской истории. Стоило Сталину впасть в кому, да так и не выйти из нее, как в голове Берии уже зароились реформаторские начинания. Снесли Берию — и Маленков затеял некоторые послабления. Кульминацией возвышения Хрущева была та самая оттепель. Когда, в свою очередь, Никита Сергеевич погряз в «волюнтаризме», и произошла очередная смена власти, открылось окно возможностей для экономических преобразований — началась косыгинская реформа. Она, правда, захлебнулась тогда же, когда советскими танками в Праге ударили политические заморозки.

Кончина Черненко завершала затянувшуюся в «гонке на лафетах» агонию брежневской эры. А сам Горбачев, которому предстояло начать перестройку, пытался, как сегодня Чубайс и Кудрин, «пробрасывать» новые идеи для новой повестки дня еще в декабре 1984 года — на всесоюзном совещании по идеологической работе. К слову, тогда «Правда» дала о совещании лишь небольшой отчет, а «Коммунист», вопреки традиции, не напечатал текст речи Горбачева…

Впрочем,

все предыдущие оттепели напрямую зависели от одного обстоятельства: предыдущий лидер либо отходил в мир иной, либо смещался со своего поста раз и навсегда.

Сейчас ситуация куда как более неопределенная, потому что «прежнего» лидера никто не смещает, он жив, здоров и сравнительно молод. А его подлинные намерения никому не известны: то ли он занят составлением политического завещания, то ли программы жизни для самого себя на ближайшие как минимум десять лет.

Новая повестка возможна только при смене власти, а меняется она или нет — доподлинно не известно.

Впрочем, при всей мнимой привлекательности стабильности (или, как говорил в предыдущий застой дорогой Леонид Ильич, «стАбильности», с ударением на первый слог), не только в обществе, но и в элитах востребовано хотя бы какое-то движение уже куда-нибудь. Даже элита интуитивно догадывается, что состояние сонного благополучия таит в себе колоссальные риски и мины замедленного действия — в том числе угрожающие ее сытому и как будто бы защищенному существованию. И чувствует, что прав был Чубайс, когда говорил: можно долго и успешно гоняться за Британским советом, а дальше-то что, ребята?..