Проходящие вместе как хозяева

В последние несколько дней российское руководство отличалось сверхъестественной активностью не международной арене. Точнее, в связи с внешнеполитическими и внешнеэкономическими сюжетами. Министр природных ресурсов усилием воли не пустил иностранцев к разработке месторождений, внезапно признанных стратегическими. С целью избавления от всей и всяческой зависимости от Запада было предложено полностью заплатить по долгам Парижскому клубу, невзирая на отсутствие дисконта. С президентом встретились руководство «Ситигруп», включая давнего лоббиста российских реформаторов ельцинского призыва Стенли Фишера, и человек-символ Генри Киссинеджер. Наконец, министр иностранных дел Сергей Лавров опубликовал две (!) статьи в двух федеральных газетах о том, что Запад не должен вмешиваться в дела не только России, но и стран СНГ.

Если это сигналы, посылаемые русским sputnik мировому общественному мнению, то они получаются какими-то разнонаправленными, и основной месседж не прочитывается. (Если не считать все или почти все происходящее подготовкой к встрече президентов России и США в Братиславе.) Гораздо более четко, по-военному, хотя и внутренне противоречиво высказался в минувшие выходные министр обороны, фразу которого, произнесенную в Мюнхене на международной конференции по безопасности, можно отлить в каком-нибудь металле или отдать для дальнейшего использования копирайтерам и креативщикам: «Демократия — это не картошка, которую можно пересадить из одного грунта в другой».

Начнем с того, что в самом этом крылатом выражении содержится целый ряд культурных слоев или, если угодно, «грунтов». В подтексте, в частности, угадывается знаменитое пастернаковское из «Людей и положений»: «Маяковского стали вводить принудительно, как картофель при Екатерине. Это было его второй смертью». В период обучения будущего министра обороны на филфаке Ленинградского университета эта цитата, в отличие от многих других, была общедоступна и опубликована еще Твардовским в «Новом мире», поэтому не исключено, что она перепахала главу военного ведомства и пришлась очень кстати в этом экспромте, представляющем собой ответ Кондолизе Райс. (Она заявила, что США намерены поддерживать гражданское общество в России в его стремлении к демократии.) Правда, если рассматривать цитату в пастернаковском контексте, то получается, что насильственное внедрение демократии, как картофеля, может привести к ее, демократии, второй смерти. Возможно, кстати, что это — единственно правильное прочтение…

Чтобы понять еще один культурный слой, необходимо вернуть красивую фразу о картошке назад в контекст, в грунт. «Мы по-прежнему готовы развивать демократические процессы и интегрироваться в международные институты, но будем оставаться хозяевами у себя дома». Это, в сущности, формула российского политического устройства, недвусмысленно отсылающая к «Песне о Родине» поэта Василия Лебедева-Кумача и композитора Исаака Дунаевского из кинофильма, что характерно, «Цирк» (1936): «Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей». Там еще были строки о сталинской конституции, праве на учебу, отдых и труд (другие права и свободы не упоминались), о почете старикам (монентизация), о том, что «нет для нас ни черных, ни цветных» (миграционная политика в интерпретации Е. Т. Гайдара), а также о случаях, когда наступает состояние «но сурово брови мы насупим».

Так вот, насупили мы брови, когда нас начали учить демократии, а мы, не посоветовавшись с цветом российского почвоведения и прикладного картофелеводства, совершили неудачную попытку пересадить отечественные политтехнологи на грунт Украины и Абхазии. Обидно, когда американский либеральный империализм оказывается более успешным, чем российский нелиберальный.

Модель демократии «проходящих вместе как хозяева» стала нашим ответом Бушу-мл. Доктрину «хозяйской демократии», очевидно, можно уже считать официальной, потому что Сергей Иванов, которому в последнее время доверяются самые деликатные миссии по общению с вероятными противниками/друзьями на внешнеполитическом фронте (как будто МИДа вообще не существует), говорит о человеке как хозяине не впервые. Всего лишь месяц назад в ходе заседания неправительственного совета по международным отношениям в Нью-Йорке министр обороны высказался следующим образом: «Мы хотим быть частью цивилизованного мира, но при этом хозяевами в своей стране, не получая зарплаты на уровне правительства от иностранных фондов».

Все сходится — и отказ от зарплаты от иностранных фондов, и желание заплатить Парижскому клубу все и сразу, и увеличение числа политических рисков вплоть до реального, а не номинального ухудшения инвестиционной привлекательности России для прямых иностранных инвестиций. Все, как говорится, звенья одной цепи, ведущей к экономически автаркичной политической модели «хозяйской демократии».

Министр обороны расширил понятие «оборона» до институциональных (институты и процедуры демократии, права и свободы граждан) и идеологических масштабов. Держать оборону будем против американского либерального империализма. За неимением своего:

Россия даже в Туркмении не может защитить права своих собственных граждан, куда уж нам до экспорта империализма, тем более либерального…

Ключевая проблема оборонного сознания состоит в том, что те, кто становится «хозяевами демократии», быстро закрывают страну в политическим смысле. Политическая автаркия безотносительно к высоте агентских рейтингов ведет к экономической инвестиционной недостаточности, которую невозможно вылечить такими специфическими словесными интервенциями, как шутливое обещание президента подумать о том, не перевести ли зарплатные деньги из Сбербанка в Ситибанк. Тем более что все равно этот банк не иностранный, потому как международным банкирам запрещено создавать на территории России свои полноценные филиалы. Да и непатриотично это для главы государства в условиях, когда западные фонды грозят России своими зарплатами и бряцают кредитными карточками, держать деньги на счету в заграничной кредитной организации.

Смысл всех последних действий и выступлений — доказать Западу, что демократия в России есть, а вмешиваться в ее дела при наличии демократии нельзя.

Система доказательств неубедительна и, более того, лишь провоцирует ужесточение дискуссий.

Это не отказ от холодной войны нового типа. Это ее новый этап.