Цивилизация
Старый Новый год... В самом названии этого праздника заложен, как легко
убедиться, некий оксюморон. Наверно, в каком-то смысле он действительно
отражает клиническую раздвоенность нашего сознания. Но есть в нем,
согласись, читатель, что-то милое, домашнее, уютное, прости Господи. Сами
собой выплывают из недр генетической, хотя, скорее, культурной памяти
голландская печь в синих изразцах, сани, летящие при свете желтых фонарей по
утонувшему в сугробах Замоскворечью. Запорошенная папенькина шуба с бобровым
воротником. Маменькин капот... хотя, почему капот? Капот, пожалуй что,
бабенькин, а маменькино уж какое-нибудь синее платье с высокой талией и
белыми кружевными отворотами. Полное отсутствие президента в телевизоре. Да
что президента, самого телевизора нет еще в помине. Позвольте, но как же
без телевизора? Должно же быть что-то такое. Точно, волшебный фонарь,
купленный где-нибудь на Кузнецком. А что же в том фонаре? Не Государь же,
упершийся оловянными глазами в бегущую строку с текстом Новогоднего
поздравления. Да нет, какой-нибудь там Бова Королевич, что-то
васнецовско-билибинское. А может, наоборот, индейцы или гордые романтические
буры. Трансвааль, типа, Трансвааль, страна моя!
И сладостно-тревожное предчувствие перемен. Но не космического
масштаба, ставящих мир с ног на голову, а разумных, постепенных. Укоренение
гражданских свобод, просвещение отсталых слоев населения, народные дома... Но
это все там, за пределами просторной, жарко натопленной квартиры. А здесь
праздничный стол, купленная Настасьюшкой полуторосаженная елка, под которой
с утра долгожданные подарки — духовое ружье, неподъемный том «Истории
древнего мира» с тончайшей папиросной бумагой, чуть прилипающей к
изумительным цветным иллюстрациям. Роскошный кляссер для марок, с уже
вложенной колониальной серией «Британская Гвиана», а дальше уж изволь,
пожалуйста, сам.
Совсем не уверен, что все это выглядело именно так. Вряд ли перечень
общих мест из слипшихся в один ком произведений меньшого Толстого, Катаева,
Кассиля и Бог знает кого еще дает представление о сгинувшем разом в никуда
укладе. Новая эра принесла с собой новый календарь, изобилующий
революционными праздниками. Новый год, понятно, остался, но вместе с прочими
датами, переехал на пару недель назад, став при этом новым Новым годом.
Однако даже кремлевским звездочетам оказалось не под силу побратать
астрономию с революционным учением. Праздник оказался на редкость
безыдейным, и население приняло его без особого сопротивления. К тому же два
лишних выходных оторвать от строительства социализма — поди кисло! Старый
же Новый год, как ни странно, тоже никуда не исчез. Не обретя официального
статуса, он стал чем-то вроде семейного торжества. Дня, допустим, рождения.
Дни рождения, как ни странно, новая власть отменять не додумалась.
Новорожденного в кругу семьи и ближайших друзей приветствовала вся страна.
Даже вожди, подозреваю, собирались в этот день выпить-закусить, ослабив на
пару пуговиц свои серые френчи. Возможно, в этом был едва уловимый налет
фронды. Не у вождей, разумеется. Во всяком случае, по установившейся
традиции, елки стояли, и по сию пору стоят, в домах до середины января.
Кто знает, может, когда-нибудь нашему двуглавому орлу придет в обе его
башки, до отказа набитые державностью, соборностью и своим, никому не
ведомым путем, вновь перекроить многострадальный российский календарь. В
целях, скажем, «восстановления исторической справедливости» или той же самой
пресловутой преемственности. И что же тогда? А ничего. Так и останутся у нас
два Новых года, один из которых в любом случае будет старым.
Своих психических завоеваний мы не уступим никому.
