Гармоничное забвение

Примерно в эти дни в начале октября десять лет назад в Москве стреляли. Десять лет спустя те, кто вроде бы был разбит и даже разгромлен, прошелся по Москве почти праздничными демонстрациями. А как бы «победители» в какой-то большой радости по случаю годовщины своей победы замечены не были. Отчего так?

А может оттого, что и не было никакой победы? Или не было никакого поражения?

Обычно в таких случаях — имея в виду эту годовщину — в либеральной интеллигентской среде принято говорить, что, мол, контрреволюция не прошла, что, мол, отстояли демократию и соответствующие ценности. Очень хотелось бы — честно, ну очень хотелось бы – верить, что это именно так и было. Что-то мешает. Что?

В голове вертится какая-то совершенно неподобающая «историческим масштабам» мысль: «Ну просто телевидение Гусинского не открыли бы вообще или закрыли бы лет на восемь-девять пораньше» (в дни октябрьских событий 1993 года НТВ еще не работало). Но что в сущности такое телевидение Гусинского по сравнению с емкими терминами «революция» и «контрреволюция»? Тем более что многие, очень многие, состоявшие непосредственно в руководстве или близко к тому в «телевидении Гусинского» (а в данном случае это термин собирательный, относится он не столько к ныне почившему медиа-холдингу, сколько ко всем, как тогда еще говорили, а сегодня уже не говорят, «демократическим СМИ») сейчас очень даже неплохо устроились и хорошо зарекомендовали себя среди тех, кто то самое телевидение закрывал.

Скажете, мы тут обвиняем кое-кого в «предательстве интересов демократии и свободы слова»? Боже упаси! Не было никакого предательства интересов и тем более идеалов. Просто потому, что сам по себе факт закрытия некоего «независимого телевидения» в 1993 году (а, помнится, именно «распоясавшееся телевидение» и было едва ли не главной целью бунтовщиков) никак не тянет на «контрреволюцию». Не тянет – с высоты 2003 года, тогда-то все действительно казалось страшновато. Хотя и казалось – только из центра Москвы. В стране все было как раз спокойно. О последнем сейчас как-то подзабыли. А зря.

Так что никто никаких идеалов не предавал. Люди просто подстроились. У них было время, и они его даром не теряли. Ой, не теряли. Вряд ли, конечно, именно этим людям дали бы подстроиться те, кто шел в 1993 году вместе с Анпиловым, Руцким и Хасбулатовым. Скорее всего, наваляли бы сгоряча. Но, помилуйте, причем тут контрреволюция?

Допустим, в 1993 году «победили» бы Те, а не Эти. Ельцину бы не удалось собрать дюжину верных ему танкистов, которые согласились бы стрелять по Белому дому. Что бы изменилось в стране? По Большому Счету. Хочется, очень хочется верить, что – многое, и этого многого не произошло. Но что-то опять мешает.

Некоторые говорят – началась бы гражданская война. Извините за цинизм – и этому тоже хотелось бы верить. Хотелось бы – лишь в том смысле ( не в смысле желанности гражданской войны как таковой), что гражданская война предполагает защиту какой-то частью населения неких идеалов и некой собственности, как правило идеалами освященной, от другой части населения. Либо же – защиту национальных (в смысле — националистических) принципов против других националистических принципов, как то случилось в Югославии. Но «быть сторонником Ельцина» или «быть сторонником Руцкого» — это не война принципов. Это – война кланов. Поэтому что-то опять же мешает поверить в то, что в октябре 1993 года страна поднялась бы на защиту неких принципов. Хотя тогда тем, кому это вообще было все не по фигу, все казалось иначе.

Увы, сегодня – почему-то именно сегодня – стало особенно понятно: страна не поднялась бы. Во-первых, потому что не было массовых собственников, которым было что защищать. Как нет их, впрочем, в виде некоего среднего класса независимых людей и сейчас. Во-вторых, потому что не было вообще никаких таких особенных принципов, ради которых сколь-либо значительная часть населения, выбирая между «подстроиться» и «сражаться за», выбрала бы первое. Нет таковых и сейчас.

Ну а что до югославского варианта, то не кто иной, как Руцкой, в свое время приложил руку к появлению «независимой» Чечни, до сих пор идущую по тому самому пути.

Единственным, пожалуй, принципом, который был для Ельцина непоколебимым и почти священным, была свобода слова. Но если сегодня под новые, несколько «не ельцинские» условия без особой гримасы неудобства на лице подстроились те, кто в 1993 году как бы «защищал демократию», то почему следует верить тем, кто утверждает, что стране в целом – что в 1993, что в 2003 году ну просто позарез, притом осознанно, нужна была эта самая свобода слова. Чтобы сказать что? И после того, во что превратили эту самую «свободу» те, кто в 1993 году стал как бы «победителями».

Кадровый состав власти — да, изменился бы. Чуть-чуть. Некоторые люди, не успев подстроиться, сегодня скорее всего пребывали бы там, где пребывает Анпилов. Только почему-то кажется, что, даже «победив», Анпилов оказался все равно бы сегодня в том же самом месте, — уж такова судьба всех «чернорубашечников». А если же повнимательнее всмотреться сквозь туман золотистых облаков, скрывающих жизнь российского Олимпа, то, скажите честно, кого именно из сегодняшних его обитателей так уж непременно низверг бы оттуда президент России Руцкой?

Так причем тут контрреволюция?

В случае победы Руцкого--Хасбулатова в России бы оказались какие-то совершенно другие губернаторы, которые с какой-то еще большей жестокостью гребли бы под себя весь бизнес в подведомственных регионах и затыкали бы рот местной прессе? Какой именно, если большей?

Появились бы какие-то особые чиновники, которые бы давили так и не родившийся средний класс и весь «негосударственный» бизнес с еще большей неутомимостью, нежели нынешние? А разве можно еще сильнее? Некоторые говорят, что можно и указывают при этом на соседнюю Белоруссию. Но ведь в Белоруссии никакой гражданской войны по сему поводу не было и вроде бы не предвидится, не так ли? Просто ее более скудных ресурсов хватает только на администрацию президента, а наших более богатых ресурсов – еще и на пару-тройку сотен назначенных властью магнатов. Это если по Большому Счету.

Остается, конечно, еще большое количество всяких мелких деталей – либо прелестей, либо «отдельных недостатков» режима «победителей», либо же — гипотетически – режима «побежденных», приди они тогда к власти. Но все эти детали, с точки зрения истории, пренебрежительно ничтожны.

Сегодня кажется, что все же в России в 1993 году не была разгромлена контрреволюция. Стоит ли этому радоваться? Наверное, уже и не стоит.

Сегодня кажется, что в России вообще не было никакой контрреволюции, потому что в ней ни в 1991, ни в 1993 не случилось никакой революции. Стоит ли этому огорчаться? Наверное, уже тоже нет. И то, и другое уже совершенно сегодня безразлично. И то, и другое уже слилось в некое вполне себе естественное единство. По-своему даже вполне гармоничное и России вполне присущее. Где многим кажется, что они сильно выиграли в этой жизни. Еще большему числу кажется, что они в ней проиграли.

Но контрреволюция тут ни при чем.

Автор – шеф-редактор газеты «Известия»