Цивилизация
Дороги туда обычно нет. Вернее, она как бы есть, если сделать скидку на то, что только у нас ничтоже сумняшеся могут прозвать дорогой две унылые параллельные колеи, впечатанные в глину многолетним упорством аборигенов, для которых «Кэмел троффи» – всего лишь норма передвижения между пунктом А и пунктом Б, а не «фан». На том конце глиняного тракта обычно располагается скопище летних щитовых домиков, сарайчиков и собранных из ящичков парничков с растущими на зиму «закатанными» огурцами. Хозяева, добродушные местные латифундисты 6-10-15-соточных наделов, огороженных разносортными заборчиками, сверяют свою жизнь по передачам типа «Наш сад», являя чудеса выдумки и рачительности на ниспосланных сотках. Каждая дощечка заботливо стругается и идет в дело, каждый согнутый гвоздик правится и складывается в баночку из-под кофе «Нескафе», ничего не выбрасывается – старые ношенные до дыр вещи, бабушкина обшарпанная мебель, вышедшая из всяческого мыслимого употребления бытовая рухлядь (она по-всякому может служить на крайний случай подставкой под что-либо столь же «ценное»). Хранится все, кроме как заведомый мусор. Заведомый мусор, несданная стеклотара и не годящиеся в полезный огороду компост объедки, напротив, красуются, источая зловоние в редкие (слава Богу) на родине жаркие деньки, тут же в непосредственной близости от обозначенного сеткой типа рабица ареала обитания данного садоводческого товарищества. Сетка рабица – граница принципиально разного экологического мышления. Внутри – «мы пестицидов не употребляем», заботясь об особой натуральной чистоте выращиваемых помидоров и яблок. Снаружи – гадим себе под ноги. Но поскольку выходим мы за рабицу, отягощенные ежечасной ревматической заботой о помидорах и яблоках, до крайности редко, то внешние обстоятельства нас и волнуют не в пример меньше.
И вот тут надобно сделать короткое отступление, дабы сказать торжественное и веское слово о столь уникальном отечественном явлении, как Товарищество. Вопреки всему тому, что обычно бывает написано в их уставах, как ни крути, это все-таки вынужденное объединение совершенно разных людей, единственной общей чертой которых является неустанная забота о собственной делянке. Они, конечно, непременно с разной степенью церемонности раскланиваются друг с дружкой при встрече. При этом обычно степень дружелюбия при раскланивании прямо пропорциональна дальности расположения наделов раскланивающихся. Ибо чем ближе друг другу соседи, тем более у них всяческих поводов быть друг другом недовольными, а то и вовсе питать жгучую взаимную ненависть. К примеру, груша вашего соседа может застить вашим разбитым подле забора грядкой огурцам или помидорам, или малине. Растения ведь любят солнце, а его на всех не хватает. Особенно этот дефицит чувствуется в скученных садоводческих товариществах, где у каждого лишь по шесть соток и ни у кого – контрольного пакета. Или, к примеру, банька, или хуже того — сортир типа «очко» соседа может без вашего ведома и согласия монументально водрузиться перед окнами заботливо выстроенной вами верандочки, вследствие чего ваши вечерние романтические июньские чаепития с тещей будут не только сочетаться с дурманящим запахом традиционного жасмина, но и будут отягощены запахами и видами совсем другого, портящего аппетит свойства.
Главной же примечательной особенностью всех и всяческих отечественных садоводческих товариществ является упертая, генетически врожденная, стойкая неспособность товарищей договориться друг с другом. Товарищи с более или менее постоянной регулярностью собирают собрания (с обязательной явкой), выбирают себе председателя и целое правление ему в помощь. Однако при этом правление, как правило, с завидной регулярностью получается вороватым. А председатель окружает себя знакомыми и родственниками и при этом отнюдь не горит страстью класть силы на общее благо, а либо пьет на жалкие взносы, либо бездельничает.
Взносы на развитие товарищества – это вообще отдельная песня. Она протяжна и неизменно печальна, как та глиняная колея, уходящая в дождливую даль. Когда начинают собирать «на дороги», то поднимают вопль те, у кого якобы нет машин и потому дороги им не нужны (даром что в погожий летний день на почти всех без исключения шести сотках запаркованы разного рода самодвижущиеся экипажи). Когда собирают «на электричество», бастуют те, кто якобы и вовсе «тут не бывают и свету не жгут», а потому пусть платит вон тот Иван Иваныч, у которого, по охотным показаниям очевидцев, электросауна подключена к общей товарищеской линии минуя счетчик путем забрасывания проводов на оную. Когда собирают «на воду», начинается скрупулезный подсчет, кто ее сколько льет, пьет и кто дальше от водокачки, а потому требует больше общих «товарищеских» труб для доставки живительной влаги (потому должен платить больше денег). Когда собирают «на сторожей», то почти единогласно выясняется, что сторожа (обычно — местные бомжи) все равно ничего не сторожат, а в лучшем случае пьют в бытовке. Повальное же воровство тиранит товарищества до такой степени, что они вынуждены уж и сами объединяться в дружины для несения патрульно-караульной службы. Надо признать, что вот эта общая беда, пожалуй, единственное, что может хоть на время и хоть частично сплотить товарищей. Но ничто иное – не может.
И потому в товариществах, даже самых старых, нет приличных дорог, помимо вышеописанных. Потому и электричество гаснет от любого раската грома в соседней губернии. И вода течет особенно жалкой струйкой именно тогда, когда она нужна более всего – в жару. И все это – под товарищеские вопли «а почему я должен платить – пусть другие платят», под периодически рассылаемые реляции в высшие властные инстанции с товарищеской коллективной просьбой разобраться, принять меры, иными словами – дать свет, воду, а желательно еще и газ вдоль заасфальтированной дороги на халяву.
Называться такое товарищество может по-разному: «Энергетик», «Березки», «Строитель», «Дубки», «НИИ-Проект». А может – и «Медиа-Социум». Результат будет всегда один и тот же. Разве что из «Дубков» будут писать письма-петиции-жалобы в местную районную администрацию, а из «Медиа-Социума» будут ходоки к самому президенту.
Профессия «товарищей» значения совершено не имеет. Они могут быть и докторами наук, и простыми работягами, и даже, страшно сказать, олигархами. В председателях может ходить что бодрый пенсионер в трениках с вытянутыми коленками, что сам Евгений Максимович Примаков, получивший в помощники «членов правления» помельче.
Поскольку в стране, породившей явление «товарищества», уже очень давно было опытным путем стократ установлено, что такая штука у нас же и не работает, более всего странно то, что столь простой вывод-предсказание мало кому пришел в голову, когда на руинах «барского поместья» Бориса Абрамовича Березовского на шестом телеканале группа состоятельных граждан вкупе с простыми «садоводами» попыталась соорудить некий «Город солнца» на «6 сотках», осененный то ли светлыми идеями примаковского «Медиа-Социума», то ли гипнозом дюжины громких олигархических имен, якобы вдохновленных великой идеей поддержать в стране свободу слова. То есть – построить мощную водокачку, проложить к домикам шоссе местного значения с очень твердым покрытием, обеспечив «садоводов» теплом, светом и эфирным газом по ценам, как это модно говорить, ниже рыночных.
Кончилось это на сегодняшний момент миллионными долгами, отключением за неуплату, бегством Чубайса и – Дерипаской. Которому ничего не остается теперь делать, как снести к чертовой матери все сарайчики, разогнать «правление» – уже во главе с незабвенным Е.Киселевым, а само садоводство-товарищество объявить низложенным. После чего перепахать все по новой вместе с шестисоточными «вишневыми садами», компостными кучами и парничками с недозревшими до рассольного счастья огурцами, да и засеять какой-нибудь кукурузой, чтобы уже из нее делать всеми нынче любимый и охотно всеми потребляемый без лишних слов и мыслей поп-корн.
