Ловушка для Суркова

Я еще со времен советской молодости (а также в силу полученного советского образования) люблю читать программные статьи. Особенно те, которые и анонсируются именно как программные. Потому что меня издавна приучили: там, мол, вехи, указатели, скрытый между строк смысл бытия, обозначенные люминесцентной линией партийной мысли пределы разумного, доброго, вечного и, что особенно важно в наше тревожное время, допустимого / разрешимого.

Поэтому я, конечно, внимательно читал программную статью (она так и была заявлена на обложке журнала, ее опубликовавшего) замглавы кремлевской администрации В. Ю. Суркова, главного идеолога наших дней, «Национализация будущего». Очень, надо сказать, своевременное произведение. Там и вехи, и указатели, и, что опять же важно, пределы допустимого.

Упрощенно суть сурковской статьи уже трактовали как «защиту теории суверенной демократии». Можно сказать и так. Автор, разумеется, делает очень большой акцент в этом термине именно на слове «суверенная», ему очень важно подчеркнуть, что «власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно российской нацией». А не каким-нибудь там вашингтонским обкомом. И тема «угрозы суверенитету» проходит через всю статью, вплоть до довольно смелой (потому как звучащей из уст кремлевского чиновника) формулы «сегодняшнее величие небесспорно, завтрашнее – неочевидно». Тут, правда, имеется некоторая ассоциативная перекличка с известной формулой служившего «идеологом» при Николае I Фаддея Булгарина, согласно которому завтрашнее России виделось прекраснее «всего, что только может представить себе самое пылкое воображение». И поэтому в такой, в сурковской постановке вопроса обозначен один из «пределов», который ни один из регулярно окормляющихся в его кабинете записных (в смысле, сидящих на контракте) политтехнологов и патриот-публицистов самостоятельно, конечно, сформулировать не осмелится.

Если внимательно читать не только сами строки, но и между ними, то в статье, конечно, содержится признание наличия в сегодняшнем российском обществе во множестве того, что принято называть «социальными язвами». Если же сказать проще, оно сильно нездорово, причем речь не идет о нездоровье экономическом. И если раньше кремлевские идеологи (и прокремлевские политтехнологи) исключительное внимание в рамках разработки темы «суверенной демократии» уделяли факторам внешним (угрозы и происки вашингтонского обкома и иже с ним), то теперь признается – разумеется, не прямо, а в завуалированной форме — наличие системных проблем внутри сегодняшнего общества, как оно сформировано и живет за два года до выборов, где демиурга Путина сменит некий преемник Х.

Принципиально важна сама постановка вопроса (это ведь именно Сурков пишет, еще пару лет назад в известном интервью «Комсомольской правде» дававший жесткий отлуп внутренним и внешним врагам) о том, чтобы «о свободе и справедливости можно было думать и говорить по-русски». В этом смысле дорого стоит и еще одна новая сурковская веха: «Не выпасть из Европы, держаться Запада – существенный элемент конструирования России».

Обозначен и поиск тех опор, на которых может покоится новая русская «суверенная демократия». К примеру: «Русские инициировали грандиозную демократизацию жизненного уклада». В чем, конечно, недалеко то ли до бакунинского «русский крестьянин – анархист по природе», то ли до народнического «русский крестьянин социалист по природе», а социализм тогда был сродни, как мечта, сегодняшней демократии.

Или еще – демобилизации соцлагеря, оказывается, вещь не однозначно плохая, а «удвоила территорию свободы». Правда, тут же и оговорка в адрес вашингтонского обкома – «одновременно открыла различным силам простор для геополитического произвола». Обращая внимание на то, что «военно-полицейский аспект национальной самостоятельности… в российском случае слишком часто проявлялся сверх всякой меры», автор видит глобальный тренд современности в том, что «дизайн последних социальных моделей явно направлен к смягчению политических режимов, росту роли интеллектуального превосходства и информационного обмена, опутыванию властных иерархий саморегулируемыми сетями, короче – к демократии».

А провозглашая (вслед за президентом в столь важном вопросе все же инициатива отдана первому лицу) доктрину «сбережения народа» (впрочем, сия доктрина, скорее всего, обоими почерпнута у Солженицина), Сурков считает, что «сбережение народа может стать целью и средством обновления. Программой гуманизации политической системы, социальных отношений. Навыком бережного подхода к достоинству, здоровью, имуществу и мнению каждого человека».

И вот в этом самом месте, кажется, спотыкаешься. Потому как вот этого самого «каждого человека», добавлю от себя – именно свободного, в статье как-то не просматривается. Есть некие институции, внешние силы, есть нация и ее позиционирование в глобализирующемся мире. Но нет людей как совокупности свободных индивидов, объединенных в это самое саморегулирующееся – в гражданское общество.

Если расценивать саму статью как попытку сформулировать некую новую постпутинскую платформу, отличающуюся от нынешней «вертикально-властной» идейной платформы именно большей гуманизацией общества, то для осуществления такой новой повестки дня как минимум потребуется новая генерация людей. Которой сегодня на политическом ландшафте не просматривается. Совсем не просматривается.
Для претворения в жизни идей новой русской, «суверенной демократии» нужен и новый русский просвещенный гуманизм, и не менее просвещенный новый русский индивидуализм. Без этого ничего не получится.

Если всерьез попытаться воплотить на практике то, о чем пишет Сурков, то неизбежен акцент именно на свободных людей. Не зашуганных и зашоренных в своей посконной неизбывности и национальной исключительности, а привыкших отстаивать свое мнение. Разные мнения, в том числе неудобные. Нужны люди, открытые миру и информации, которыми нельзя манипулировать с помощью таких кондовых институций, как «Единая Россия». И с помощью той системы массмедиа, которая создана — не будем тут напоминать, кем именно — на сегодняшний день.

О морали и нравственности и их роли в современном обществе вскользь тоже упомянуто, но имеется ли за этим готовность пойти дальше? Причем пойти немедленно и стремительно – от признания катастрофического состояния нравственности у сегодняшней нации до масштабных усилий, направляемых самой властью (подающей в этом случае активный личный пример подобающего поведения), по преодолению этого кризиса и созданию такой новой морали, которая не только не являлась бы дурным повторением советского тоталитаризма (что было бы, наверное, исполнить легче всего), но была бы адекватна тому миру, в котором мы сейчас живем и который — инновационный, открытый, глобализирующийся, креативный и пр. — бросает нам вызов на выживание.

Ловушка содержится в самом начале статьи Суркова. Она, как представляется, вот в этой формуле: «Достоинство свободного человека требует, чтобы нация, к которой он относит себя, была так же свободна в справедливо устроенном мире». Мне кажется, что это не совсем так и уводит «свободного человека» в сторону от мейнстрима цивилизации и прогресса. Мне кажется, что на первое место уважающий собственное достоинство свободный человек ставит все же не устройство внешнего мира, а обустройство собственной страны, мира внутреннего. То, сколь справедливо устроен этот национальный (суверенный, само собой разумеется) мир, органы власти, как они общаются с ним, простым человеком, не держат ли они его за быдло, прислушиваются ли они к нему, уважают ли они его и его свободное (!) мнение, не воруют ли они его налоги, правильно ли (справедливо ли) они их расходуют на его, свободного человека, поддержание достоинства — здоровья, образования, пенсии. Удобно ли ему, простому человеку, наконец, в этом обустроенном мире – вплоть до собственного города, двора, подъезда.

Впрочем, быть может, Владислав Юрьевич Сурков имел в виду «мир» в его не столько геополитическом толковании и не как «отсутствие войны», а в его толстовском понимании – как «мiр», то есть как общество? Но тогда следующий вопрос – станет ли, способна ли стать тогда умеренная (не либералы, нет, а в смысле «антисиловики» или «антиультранационалисты», но не более того) часть нынешней правящей элиты тем самым зеркалом новой русской революции? Или же модернизация страны, на которую нынешние правители, упокоившись высокими ценами на нефть и увлекшись разруливанием финансовых потоков, так и не решились, но которая уже отчаянно, почти безнадежно запаздывает, пойдет совсем по другому – отнюдь не гуманистическому – пути? Причем в последнем случае завтрашнее величие, пользуясь словами Суркова, и даже просто «завтрашнее», становится более чем неочевидным.